Артур Конан Дойль - Проблема моста Тора

– Быть может, но согласитесь, мистер Холмс, что мужчины в большинстве упрутся, если их напрямик спросят, каковы их отношения с данной женщиной, то есть в случае, если речь идет о серьезном чувстве. Думается, у большинства мужчин имеется в душе свой тайный уголок, куда они не допускают посторонних. А вы внезапно ворвались в него. Но ваша цель вас извиняет, поскольку это ради ее спасения. Ну, доступ открыт, и вы можете исследовать все, что сочтете нужным. Чего вы хотите?

– Правды.

Король Золота секунду помолчал, как человек, собирающийся с мыслями. Его угрюмое, иссеченное морщинами лицо стало даже еще печальнее и мрачнее.

– Я могу изложить ее вам в нескольких словах, мистер Холмс, – сказал он наконец. – Есть вещи, говорить о которых так же больно, как и трудно, а потому я не стану углубляться больше, чем необходимо. Я познакомился с моей женой, когда искал золото в Бразилии. Мария Пинто была дочерью высокопоставленного чиновника в Манаусе и настоящей красавицей. В те дни я был молодым и пылким, но даже теперь, когда я оглядываюсь на прошлое с кровью более холодной и взглядом более критичным, я только убеждаюсь, что ее красота была редким чудом. Ну, короче говоря, я полюбил ее и женился на ней. И только когда романтический пыл угас, а на это ушли годы и годы, я понял, что у нас с ней нет ничего общего, абсолютно ничего. Моя любовь сошла на нет. Если бы и ее любовь сошла на нет, было бы легче. Но вы знаете чудесное свойство женщин! Что бы я ни делал, ничто не могло оттолкнуть ее от меня. Если я бывал суров с ней, даже жесток, как утверждали некоторые, то потому лишь, что знал: если мне удастся убить ее любовь, если она превратится в ненависть, нам обоим станет легче жить. Но ничто ее не изменяло. В этих английских лесах она обожала меня точно так же, как двадцать лет назад на берегах Амазонки. Что бы я ни делал, она оставалась предана мне.

Затем появилась мисс Грейс Данбар. Она ответила на наше объявление и стала гувернанткой наших двух детей. Может быть, вы видели ее портрет в газетах. Весь мир объявил, что она очень красива. Ну, я не стану притворяться, будто нравственностью превосхожу моих ближних, и признаюсь вам, что не мог жить под одной кровлей с такой женщиной, ежедневно соприкасаться с ней и не проникнуться к ней страстным чувством. Вы осуждаете меня, мистер Холмс?

– Я осуждаю вас не за то, что вы чувствовали, но только если вы не сдерживались, ведь эта барышня в какой-то мере находилась под вашей защитой.

– Пожалуй, – сказал миллионер, хотя на мгновение этот упрек вызвал прежний гневный блеск в его глазах. – Я не претендую быть лучше, чем я есть. Пожалуй, всю свою жизнь я был человеком, который сразу протягивает руку за тем, чего хочет, а я никогда ничего не хотел так сильно, как любви и страсти этой женщины. И я ей это сказал.

– Ах, значит, так?

Когда Холмса что-то трогало, он выглядел очень грозным.

– Я сказал ей, что женился бы на ней, если бы мог, но что это не в моей власти. Я сказал, что за деньгами не постою и сделаю все, чтобы сделать ее счастливой и не нуждающейся ни в чем.

– Такая щедрость! – сказал Холмс с усмешкой.

– Послушайте, мистер Холмс, я пришел поговорить с вами об уликах, а не о морали. Я не нуждаюсь в вашей критике.

– Только ради юной барышни я вообще возьмусь за ваше дело, – жестко сказал Холмс. – В чем бы ее ни обвиняли, это не может быть хуже того, в чем вы сами признались, что вы пытались погубить беззащитную девушку, которая жила под вашей кровлей. Кое-кого из вас, богачей, следовало бы научить, что нельзя подкупить весь свет смотреть сквозь пальцы на ваши бесчинства.

К моему удивлению, Король Золота выслушал это обличение спокойно.

– Теперь я и сам смотрю на это именно так. И благодарю Бога, что мой план не сработал, как я задумал. Она отказала мне наотрез и хотела тут же покинуть мой дом.

– Так почему же не покинула?

– Ну, в первую очередь ей надо было подумать о тех, чье благополучие зависело от нее, и ей было нелегко обречь их невзгодам, отказавшись от заработка. Когда я поклялся – а я поклялся, – что она больше никогда ничему подобному не подвергнется, она согласилась остаться. Но была еще одна причина. Она знала, какое влияние имеет на меня и что оно сильнее чьего бы то ни было в мире. И она хотела использовать это влияние во имя добра.

– Каким образом?

– Ну, она кое-что знала о моих делах. Они огромны, мистер Холмс. Вне пределов воображения обычного человека. Я могу сделать кого-то или же сломать. И чаще ломаю. И речь не только об отдельных личностях. А об общинах, городах, даже нациях. Бизнес – игра жестокая, и слабые теряют все. Я играл в эту игру с полным размахом. Сам никогда не хныкал, и мне было все равно, если хныкали другие. Но она смотрела на все это иначе. И, думается, она была права. Она верила и утверждала, что богатство одного человека, превышающее его нужды, не должно строиться на десяти тысячах погубленных людей, оставшихся без средств к существованию. Вот как она это видела, и, думаю, она видела за долларами нечто более весомое. Она убедилась, что я ее слушаю, и верила, что служит миру, воздействуя на мои поступки. И она осталась… а затем случилось это.