Найо Марш - Роковая ошибка

– Да, это логично, цивилизованно и лишено предрассудков, но это не для меня. Должно быть, я отсталая или просто курица, но это так. Прости, милый Гидеон. – Прунелла неожиданно поцеловала его. – Как поется в песне: «О да, о да, о да…»

– Что?

– Люблю тебя, – быстро пробормотала она. – Ну вот, я и сказала это.

– Господи! – яростно воскликнул Гидеон. – Это нечестно. Послушай, Пру. Ну, давай устроим помолвку. Милую, целомудренную помолвку, и ты сможешь расторгнуть ее, когда пожелаешь. А я поклянусь, если хочешь, что не буду донимать тебя своим неджентльменским вниманием. Нет. Не отвечай. Подумай, а пока, как сказал Донн: «Молчи, не смей чернить мою любовь!» [16] Начальные строки стихотворения Джона Донна «Канонизация» (Перевод Г. Кружкова.)

– Он сказал это не благородной даме, а какой-то действовавшей ему на нервы приятельнице.

– Иди сюда.

Палимый солнцем пейзаж сменился закатным. В Квинтерн-плейсе Брюс, прокопав дальше и глубже борозду для посадки спаржи, велел своему «парнишке», которого в деревне звали Чокнутым Арти, выложить ее компостом, минеральными удобрениями и грунтом, между тем как сам продолжил работать лопатой с длинной ручкой. Полноценный дренаж и полив были необходимы, если они с его нанимательницей хотели осуществить свои планы.

А в двадцати милях оттуда, в «Ренклоде», в кентском Уилде, доктор Бейзил Шрамм закончил очередной осмотр Сибил Фостер. Та в изобилии добавила к убранству своей комнаты женственности, как она ее понимала, – украшенные лентами подушки и подушечки, пеньюар и постельное покрывало – оба розового цвета, фотографии, шлепанцы, окантованные шелком-марабу [17] Жесткий золотистый материал из шелка-сырца, производимый из туго скрученных нитей. . А еще большую коробку petit-fours au massepain [18] Сухое печенье с марципаном (фр.) из парижского магазина «Маркиза де Севинье», которую она особо не потрудилась спрятать от зоркого взгляда специалиста по диетологии. А кроме прочего, в комнате витал всепроникающий аромат душистого масла, заключенного в капсулу из тонкого стекла, закрепленную над настольной лампой. В целом комната, как и сама Сибил, была избыточно украшена, но, опять же, как сама Сибил, ухитрялась все это органично сочетать.

– Восхитительно, – сказал доктор Шрамм, убирая стетоскоп. С профессиональным тактом он отвернулся к окну, пока она приводила себя в порядок.

– Я готова, – произнесла она наконец.

Он отошел от окна и с высоты своего роста по-хозяйски окинул ее властным взглядом, который она находила весьма волнующим.

– Вы начинаете мне нравиться, – сказал он.

– Правда?

– Правда. Нам, конечно, предстоит еще долгий путь, но в целом ваше состояние улучшилось. Лечение приносит плоды.

– Я и чувствую себя лучше.

– Потому что здесь вам не позволяют хандрить. Вы чрезвычайно чувствительный инструмент, знаете ли, и не должны идти на поводу у тех, кто вам себя навязывает.

Сибил издала глубокий вздох скрытого удовлетворения.

– Вы так хорошо все понимаете, – сказала она.

– Разумеется. Именно для этого я здесь и нахожусь, не так ли?

– Да. Да, конечно, – ответила Сибил, испытывая блаженство.

Он сдвинул повыше браслет на ее руке и стал считать пульс. Сибил не сомневалась, что он стучит, как колеса поезда на стыках рельсов. Когда доктор отнял руку, она, постаравшись, насколько могла, придать голосу беззаботность, сказала:

– Я только что написала открытку вашей старой подруге. Верити Престон.

– В самом деле?

– Пригласила ее пообедать здесь со мной в субботу.

– Да?

– Вам, наверное, приятно встретиться снова после долгого перерыва.

– Ну да. Это было очень давно, – сказал доктор Шрамм. – Мы сталкивались в мои студенческие годы. – Он взглянул на часы. – Вам пора отдыхать.

– Вы должны тоже прийти в субботу, сможете поговорить с ней.

– Было бы замечательно.

Но оказалось, что как раз в субботу он должен быть в Лондоне, чтобы повидаться с другом и коллегой, который неожиданно прилетел из Нью-Йорка.

Верити тоже никак не могла приехать в «Ренклод», поскольку уже была приглашена на обед в другое место. Позвонив Сибил, она сообщила, что не виделась с Пру: миссис Джим доложила, будто та находится с друзьями в Лондоне.

– Значит ли это, что она с Гидеоном Маркосом?

– Понятия не имею.

– Наверняка с ним. А что насчет этого мерзкого Пэ Ка?

– О нем – ни слуху ни духу, насколько мне известно. В «Корабельных новостях» сообщалось, что «Посейдон» прибыл в Саутгемптон позавчера.