Лилиан Браун - Кот, который дружил с кардиналом

– Да ну его, этот декор. Позвольте мне лучше поздравить вас с успехом пьесы.

Директор метнул взгляд на отворот старой фланелевой рубашки Квиллера:

– В успехе я никогда не сомневался и потому ничуть не удивлён. Когда я предложил поставить «Генриха», против этого выступили те, кто мало разбирался в Шекспире или почти не имел театрального опыта. Они навесили пьесе ярлык «скучной». Но при хорошей постановке скучных пьес не бывает. Я даже больше скажу, проблемы, поставленные в «Генрихе Восьмом», – это актуальнейшие проблемы сегодняшнего дня. Я настаиваю на том, чтобы это произведение изучали школьники старших классов.

– Насколько я понимаю, – вступил Квиллер, – Шекспира вообще не изучали в Пикаксе, покуда вы не стали у штурвала образования.

– К сожалению, это так. Теперь младшим классам предлагается «Ромео и Джульетта», средним – «Макбет», а старшеклассникам – «Юлий Цезарь». Все они не просто изучают пьесы, но и декламируют отрывки. Шекспира нужно читать вспух.

Слушая театральный голос Ван Брука, Квиллер бросил взгляд через его плечо на спускающуюся с балкона наклонную дорожку. Впившись глазами в директора, по скату крадучись шел Коко. Тихо, с лёгкостью он вскочил на шкаф и оказался прямо над головой директора, продолжая буравить его каким-то странным взглядом. Квиллер, в душе надеясь, что Коко не отколет ничего такого, что заставит хозяина краснеть, смерил кота строгим взглядом и, прочистив горло, спросил Ван Брука:

– А что вы скажете о работе Денниса в моём амбаре?

– Это, конечно, сплошная эклектика, – сказал Ван Брук с надменным видом специалиста в области дизайна.

– Согласно замыслу Денниса, – продолжал Квиллер, – наклонные плоскости сделаны в соответствии с конструкцией амбара. Если и есть какое-то сходство с музеем Гугенхайма, то оно чисто случайное. Так, скажем, чёрдачные лестницы, у которых ступени привязаны к поручням кожаными ремнями, сохранились в первозданном виде.

Очевидно, директор почувствовал на себе пристальный взгляд Коко, потому что провёл рукой по волосам, вернее, по паричку (кстати, это была ещё одна тема для сплетен в Пикаксе, где считалось, что если нет своих волос то лучше не иметь никаких). Вдруг Ван Брук резко обернулся и взглянул на шифоньер.

– Это мой сиамский кот Као Ко Кун, названный в честь китайского художника тринадцатого века.

– Йау! – отозвался Коко на своё имя.

– Из династии Юань, – самодовольно кивнул директор. – Он был ещё и поэт, хотя на Западе об этом почти никто не знает. Имя его можно перевести как «достойный уважения». Точный перевод сделать трудно. – С этими словами он повернулся спиной к шифоньеру, а Квиллер в душе порадовался, что на искусственную шевелюру директора пялился Коко, а не его сообщница. Окажись Юм-Юм рядом, она вмиг сцапала бы парик и уволокла его в спальню, где запрятала бы под кровать или, чего доброго, спустила в унитаз.

– Умение разбираться во всех видах искусства, – продолжал Ван Брук, – это то, что я предложил ввести в курс обучения здесь, как когда-то сделал в Локмастере, где тоже возглавлял среднюю школу. Выпускники, которые дурно играют на музыкальных инструментах или дурно рисуют, не могут внести достойный вклад в культурную атмосферу нашего городка – это моё глубокое убеждение. Суть настоящего образования заключается в том, чтобы привить понимание искусства, будь то музыка, архитектура или литература. – Он окинул взглядом амбар. – Я был бы не прочь привести сюда на экскурсию с девятого по одиннадцатый классы, каждый класс в отдельности, на следующей неделе, когда мы планируем экскурсии на природе.

Пока Квиллер, шокированный его бесцеремонностью, думал, что ему ответить, с шифоньера раздалось мурлыканье и шуршанье. Не успел он и глазом моргнуть, как Коко взлетел в воздух над самой головой директора и приземлился на коврик в десяти футах от них, после чего принялся громко и настойчиво мяукать.

– Пошли, ребята! – громко прокомментировал мяуканье Ларри Ланспик. – И чем быстрее, тем лучше! Кошкам Квилла пора спать.

Гости неохотно принялись собирать бумажные тарелки, салфетки, пустые бутылки и коробки, расставлять по местам стулья. Дурачась и задирая друг друга, они растворялись в темноте ночи.

Когда Фран на прощание запечатлела на щеке Квиллера артистический поцелуй, он её спросил:

– Вечеринка – твоя идея? Это ты звонила мне дважды и вешала трубку?

– Нам нужно было удостовериться, что ты дома. Вдруг ты намылился куда-нибудь с Полли. Кстати, а где сегодня Полли?