Андрей Орлов - Восемь розовых слонов

– А кто такой Арнгольт? – бухнул владелец похоронного агентства. Мыслителем Баев не был – все сказанное, возможно, запомнил, но не усвоил.

– Я, кажется, помню, – Римма Марковна обвела цепкими глазками всех присутствующих, – Молодой человек спортивного вида с прической-«ежиком». Бедный мальчик… Я столкнулась с ним на прошлой неделе, когда пришла на прием к Александру Петровичу. Этот несчастный как раз уходил…

– А что… – задумчиво пробормотал писатель Рахметов, – Мне кажется, сюжет… – достал из пиджака маленький планшет и принялся что-то набивать.

– Сюжет? – удивился Кобзарь, – Думаю, не до всех дошло. Если вас убьют, господин сочинитель, то дописывать роман придется другому.

Дрогнул указательный палец.

– Почему меня должны убить? – нахмурился писатель.

– Впору начать все заново, – вздохнул Вебер.

– Я поняла, – сделала иконописный лик Римма Марковна, – Это детектив, да? Мы все должны умереть. А после нас умрет доктор Краузе.

После подобных слов обычно начинается суматоха (а в телевизоре – рекламная пауза), но ничего такого в гостиной не происходило.

– Я ничего не поняла, – проговорила, споткнувшись, Рита Туманович, – кроме того, что нас пугают. Доктор, почему вы все время молчите?

– Да, действительно, – встрепенулся писатель, – Почему у нас Александр Петрович молчит?

Доктор Краузе фыркнул… и ничего не ответил.

– Я подозревал, что это шарашка, – процедил Корнилов, – когда мне советовали обратиться к доктору Краузе. Но я не знал, что это еще и драмкружок.

– А как же врачебная этика? – сухо спросила Софья Моретти, – Все, о чем мы говорили доктору Краузе, стало известно посторонним лицам.

– Далеко не всё, – возразил Кобзарь, – А только то, что ваши проблемы уже начались. И опыт господина Арнгольта подсказывает: мелочами, вроде кражи ноутбука, вы уже не отделаетесь. Мы не понимаем, что происходит, склоняемся к мысли, что столкнулись с сумасшедшим. Но риск от этого не становится гипотетическим. Мы считаем своим долгом вас предупредить. Предупрежден – значит, вооружен. К сожалению, нельзя приставить к каждому из вас охранника…

– Почему же? – хитровато усмехнулся писатель, – Если вы считаете, что каждому из нас угрожает опасность – вы обязаны нас изолировать.

– Согласны на изоляцию? – покосился на писателя Корнилов.

– Лично я – нет, – засмеялся Рахметов.

– Во-первых, мы не уверены, что вам угрожает опасность, – гнул Кобзарь, – Но склонны это предполагать. Если есть желающие обезопасить свою жизнь – милости просим. Приезжайте в управление, пишите заявление, мы что-нибудь придумаем. Но есть способ лучше – почему бы вам… куда-нибудь не уехать?

И вот тут начался базар. Рита возмущалась, что она по-прежнему ничего не понимает – какие письма, может, это детективная викторина, групповой сеанс психотерапии? Почему она должна куда-то ехать, бояться – если она не сделала ничего плохого? Она вообще за всю жизнь не сделала ничего плохого! Корнилов язвил про извращенное понимание полицией своего долга. Моретти уверяла, что завязывает с психоанализом и выбирает традиционную медицину. При этом женщина выразительно поглядывала на Оксану Чернорецкую, давая понять, что хождения «налево» – прерогатива не только «нормальных» людей. Римма Марковна – чуть ли не единственная здравомыслящая в компании – удивлялась негативной реакции аудитории – ведь то, о чем говорил полицейский, заслуживает всяческого внимания. Кто-то хочет, чтобы его укололи ядом в общественном месте? Писатель уверил собравшихся, что и так избегает общественных мест… а задумка у детектива, что ни говори, стоящая. Он продолжал набирать текст. На писателя с изумлением смотрел капитан Вебер – надо же, какой источник вдохновения…

– В общем, бред, – подытожил Баев, – Или розыгрыш. Или что-то еще.

Зависла пауза, и все услышали приятный, хотя и несколько замогильный голос Оксаны Чернорецкой.

– Послушайте… я, может, что-то не поняла, но если это правда… если некий сумасшедший собрался нас убить, то… я правильно понимаю, что он находится среди нас?

Не только у меня мурашки поползли по коже. Люди приутихли, стали втягивать головы в плечи. Баев вскинул руку, устремил пристальный взгляд на часы, хотя они находились на другой руке. Задумалась Римма Марковна. Рита Туманович как-то сморщилась, повзрослела. Писатель Рахметов резко повернулся к Оксане и уставился на нее, как на гроб господень.

– Веселая ферма какая-то… – пробормотала Софья Моретти, взялась за ручки кресла, чтобы встать… и осталась сидеть.