Йорг Маурер - Чисто альпийское убийство

О чем же рассказывал местный политик? А вот о чем. Оказывается, тот самый бедолага, Инго Штоффреген, заходил в субботу в его обувной магазин за ботинками для горного туризма, тридцать девятого размера. В субботу, именно в субботу, Харригль запомнил дату как раз потому, что на следующий день у него были билеты на концерт, доставшиеся ему бесплатно как члену совета общины. Каждый такой общественный деятель, не говоря уже о бургомистре, получает по два билета на все выставки и представления, поэтому люди иногда встречают их на культурных мероприятиях и удивляются. Итак, когда коротышка Инго примерял туристические ботинки, Харригль немного поболтал с ним и вдруг вспомнил о билетах, которые непременно хотел сбыть с рук, разумеется, даром. Ведь что люди скажут, если в ряду останутся зиять два пустых места? Люди скажут, что Тони Харригль какой-то хам, не уважающий искусство. Получил-де билеты и не пошел на концерт! Но если он подарит билеты и вместо него пойдет кто-нибудь другой, то осуждение будет не таким резким, он знал это по опыту. И к его великому удивлению, Штоффреген взял эти билеты! Подумать только, ведь все знали, что молодой человек больше интересуется спортом, чем культурой. Удивление Харригля было не просто великим, а величайшим, ибо парень взял не один, а оба билета! Есть на что обратить внимание, поскольку он слыл закоренелым холостяком. Ни жены, ни подруги, только гонка за спортивными достижениями, и думайте что хотите. Ну хорошо, значит, Харригль подарил ему билеты и скоро забыл об этом.

— Однако когда я услышал, что Инго Штоффреген погиб в результате несчастного случая в культурном центре, то сразу понял…

За столиком завсегдатаев воцарилась долгая, многозначительная пауза. Правда, совсем уж беззвучными такие паузы не бывают: кто-нибудь да бормочет, шуршит или кхекает. Старый Луизль Бихльбергер поперхнулся и закашлялся, ведь после диализа почек он уже не мог пить наравне с молодыми. Однако в общем и целом здесь воцарилась тишина, показавшаяся Бальтазару Хакльбергеру невыносимой.

— Что же ты понял?

— Да то, что меня хотели убить!

Остальные тоже начинали склоняться к этой мысли.

— Это была политическая провокация, и уничтожить хотели именно меня! Меня! И мне удалось спастись каким-то чудом…

«Местный политик чудом разминулся с киллером!» Живо вообразив себе подобные заголовки в газетах, завсегдатаи сделали по глотку пива из массивных кружек. Тони Харригль решил угостить всех шнапсом, и хотя ни один из присутствующих уже не переносил как следует столь крепкого напитка, однако никто не отказался. «Вечнозеленые кедры» охотно потянулись к рюмкам. Осознание того, что они сидят за одним столом с человеком, счастливо избежавшим трагической участи, наполняло их радостным чувством сопричастности к событию, о котором будут говорить еще долго.

— Это было покушение на всех нас. На нас, коренных баварцев!

— А вы знаете, кто за этим может стоять?

Все закивали. Все прекрасно это понимали. И Бальтазар Хакльбергер лишь озвучил общее мнение. Русские! Вполне возможно, что тут замешан кто-то из русских.

— А теперь распределим задачи на сегодняшний вечер, — сказал гаупткомиссар Еннервайн, когда пестрая команда полицейских наконец-то оказалась на площадке перед концертным залом, только-только освободившейся от фотографов, журналистов и просто зевак. — Вы, Беккер, оцениваете результаты осмотра чердака. Поскорее бы узнать, что там было, в этом мешке для спортивной обуви. Шваттке и Штенгеле, вам я поручаю добыть подробную информацию о погибших. Возьмите с собой Остлера и осмотрите квартиры Штоффрегена и Либшера. А вас, Мария, я бы попросил подготовиться к пресс-конференции. И составьте текст обращения к исчезнувшей даме через газету, может, эта Гретель все-таки откликнется.

Остлеру и Хёлльайзену было также поручено сделать несколько телефонных звонков и вторично опросить пару-тройку свидетелей. Затем все разошлись по своим делам.

Сотрудники, составляющие ядро Четвертой комиссии по расследованию убийств, решили пройти короткое расстояние от культурного центра до полицейского участка пешком. Еннервайн намеренно отстал от коллег и дождался, когда они пропадут из виду. Затем сделал небольшой крюк, дабы окончательно удостовериться, что недавнее обострение болезни больше не повторится. С содроганием гаупткомиссар вспомнил, как с ним однажды случился припадок прямо посреди важного совещания. Ему удалось выйти из сложной ситуации ценой нечеловеческих усилий. Еннервайн остановился, выполнил ряд гимнастических упражнений, пробежался, перешел на переменный шаг, сделал несколько растяжек и замысловатых скачков на псевдоакробатический манер, подпрыгнул на фоне безоблачного неба с пронзительным воплем «Чака!», извиваясь в броске под названием «Семь носорогов нападают на тигра» из арсенала боевого искусства краби-крабонг, — и все это без видимых негативных последствий для организма. Значит, нового приступа не предвидится, а неприятный эпизод на лестнице культурного центра — это всего лишь небольшое испытание на прочность, легкое, преходящее недомогание, из-за которого вовсе не обязательно сломя голову мчаться к врачу и прерывать службу на благо государства.