Йорг Маурер - Убийственная лыжня

— Да ну? Что ты там играл?

— Да что я там играл: конечно, Highway to hell, и было очень весело!

Совсем отмахнуться от этой истории тоже было невозможно, так как в упомянутое время цитрист Беппи действительно на неделю уезжал, но другие говорили, что в это время он отсыпался после большой попойки недалеко от Лермоса.

В этот Новый год цитрист Беппи играл на цитре в ВИП-ложе, но недолго, так как произошел несчастный случай.

— Премьер-министр был там, Беккенбауэр, Жак Рогге, Марианна и Михаэль — да все. И еще одна пара, которую я сейчас не могу назвать.

— Ах, ладно, скажи!

Но цитрист Беппи помнил о своем обещании. Видные гости носились как ненормальные, и его вежливо попросили подождать снаружи, пока не позовут.

— Да они тебя просто вышвырнули! — орал стекольщик Пребстль, который приходил сюда всегда со своей супругой.

Та добавила:

— А о самом несчастном случае ты ничего не услышал?

Нет, он ничего не слышал, сидел спиной к окну и играл как раз Schenkt man sich Rosen in Tirol («Когда в Тироле дарят розы…»), да еще в A-Dur, для чего требуется концентрация, а когда он играл Mir winket neues Liebesglück! («Меня ждет новое счастье любви»), то, наверное, и произошло несчастье.

— Но я предполагаю… — сказал маленький музыкант, — я слышал несколько обрывков разговора. Говорилось что-то о дефекте материала и не том сплаве, и глава фирмы по производству лыж, который тоже там стоял, побледнел и бормотал что-то вроде: «Как нарочно, сейчас, перед котировкой акций на бирже, и такое несчастье».

— Я не знаю, правильно ли называть это несчастным случаем, — снова вмешался Ангерер Вилли. — Я много раз смотрел картинку по телевизору. Я не верю в дефект материала. Сейчас я знаю, как это произошло.

— И как же это произошло?

— На самой высокой точке взлетной кривой у него сорвало правую лыжу…

— Может, это все же был сильный порыв ветра? — прервал его Манфред Пенк, психолог с высшим образованием, который недавно открыл практику по медитации и разрешению конфликтов на курорте и якобы клиентов у него было в избытке.

— Нет, — продолжил Ангерер, — лыжа двигалась так, будто в нее что-то ударило, что — на видео не видно, потому что оно очень маленькое.

— Может быть, маленькая птичка? — предположил кто-то.

— Как тогда в Оберстдорфе в 1959-м? — прошептал другой.

— Или Скво-Вэлли, в 1960-м? — добавил третий.

Некоторые подсмеивались. Вот придурки, подумал Ангерер. Полные болваны, такие профаны, не имеющие абсолютно никакого представления о прыжках с трамплина на лыжах, они бы от страха в штаны наложили, если бы оказались там наверху. Но вслух он сказал:

— Нет, у меня совсем другая теория.

— Внимательно слушаем.

Вначале все было спокойно, некоторые ухмылялись украдкой, перед ними как-никак был старший лесничий, но потом кое-кто прыснул, и, наконец, булочная «Крусти» наполнилась таким диким смехом, что Ангерер, лесничий, охотник из Курпфальца, встал оскорбленный, швырнул на стол деньги за съеденное и выпитое, закинул на плечо чехол с ружьем и вышел, не стараясь бесшумно закрыть дверь. Только Манфред Пенк, в некотором роде ученый, специалист по конфликтам, встал, чтобы пойти вслед за ним и успокоить его. Но когда он вышел на улицу, Вилли Ангерер уже скрылся из вида. Психолог откинул голову назад и вдохнул мягкий зимний воздух.

Вилли Ангерер все еще был в ярости. Он пошел в местный полицейский участок и дал там показания. Дежурил как раз полковник полиции Иоганн Остлер, добродушный, но добросовестный чиновник, семья которого еще со времен римлян жила в Талькесселе. Остлер знал здесь каждый камень. Он терпеливо печатал на машинке чрезмерно эмоциональные рассуждения Ангерера (компьютер опять сломался), и именно эти рассуждения утром следующего дня попали в заголовки местных газет.

Женщина в кожаном головном уборе осторожно наклонилась над краем скалы и осмелилась посмотреть вниз в бурлящее и пенящееся щелеподобное ущелье. Вообще-то это был всего лишь маленький ручей, но он был зажат в ущелье, из-за таяния снега чудовищно вздулся и разыгрывал бурный поток, могучий каскад доисторических расточителей воды. Древесные щепки беспорядочно перекатывались через узкие препятствия, образуя то там, то здесь запруды в человеческий рост, чтобы еще более яростно свергнуться в альпийский каньон. На скалу снова швырнуло горбатый бук, поваленный молнией и сброшенный в ущелье, щепки взлетели вверх прямо до женщины в кожаной шляпе. Как ей попасть на другую сторону каньона? Во всяком случае, перепрыгнуть через пропасть было невозможно. Вдруг на ее плечо легла большая мускулистая рука. Сильная рука, которая могла и повалить. Она не испугалась, а спокойно обернулась, так как узнала эту ухватку. Это был капканщик, молчаливый и степенный человек, который уже несколько часов шел с ней одной дорогой, но не сказал и двух слов. На нем был широкий пояс из телячьей кожи, на котором была закреплена набедренная повязка и ножные латы из камыша. Все спутники были одеты подобным образом, у одних была еще накидка из молинии для защиты от дождя, на других — шапка из шкуры белого медведя.