Энни Кей - Быть Мад

Пати хочет, чтобы я больше времени проводила с Мад. Проводила с Мад. Проводила, проводила с Мад. Пати все время мало, все не так. Мы все должны чувствовать себя бесконечно обязанными и вечно виноватыми, потому что она такая замечательная и несчастная рядом с нами, живет и мучается каждый день, но не уходит, «потому что любит». Ее попытки найти любой повод провести время рядом с Эдвардом иногда смешны, а иногда откровенно раздражают. Можно ли быть более жалкой?

Я сижу на безлюдном пляже и пишу эти строки, пока моя дочь, кажется, ест песок. На самом деле, она что-то строит, но я не вижу отсюда, и, будем честны, мне это совершенно неинтересно. Приятно, что на прогулке я могу послушать море и сделать пару снимков. Мад не мешает, стоит отдать ей должное. Говорят, что даже при слабо выраженном материнском инстинкте, он достигает нормы к третьему году жизни ребенка. Так что жду с минуты на минуту.

Мне страшно не хватает Эдварда. Он все время в доме, с нами, но эти люди рвут его на части, и мне порой кажется, что у него не остается сил для меня. Когда он обнимает меня ночью, я хочу проникнуть через его кожу внутрь и остаться там навсегда и в то же время хочу спрятать его в себе, укрыть, чтобы остались только мы двое.

Кажется, настало время рассказать о Джей Си. Наверное, может показаться странным, что в самых важных ситуациях я обращалась в первую очередь не к жениху, а к какому-то другому парню. Но Джей Си – не какой-то. Он больше, чем друг.

Мы познакомились в университете в первый день занятий. Я сидела за первой партой. Не потому что я была из отличниц и всегда проявляла инициативу. Дело в том, что новое место и новые люди пугали меня настолько сильно, что я предпочла иметь в поле зрения только одного из них, самого старшего и, возможно, менее предвзято настроенного по отношению ко мне – преподавателя.

Я читала роман, когда на стул рядом упал рюкзак Джей Си. Сам он выглядел уверенно и круто в рваных джинсах, кожаной куртке с колючими металлическими штуками на ней, с длинными волосами, небрежно растрепанными, что я тут же уткнулась в книгу, перестав воспринимать в ней текст.

Он не спрашивал, можно ли ему присесть, не занято ли, не возражаю ли я. Просто сел рядом. Потом он сказал, что сел за первую парту, потому что было лень идти дальше.

Мы стали сидеть вместе на всех парах, но очень долго не общались друг с другом дальше приветствий. На переменах Джей Си почти всегда где-то пропадал, а после занятий сразу уходил. Так продолжалось, пока он не увидел меня со скетчбуком и не поинтересовался, что я рисую. В тот день мы проговорили, наверное, часов восемь. Никогда мне не было так легко говорить с ровесником. Тем более с парнем. У нас на удивление оказалось немало общего.

Джей Си тоже был с сиротой, но со своей теткой они ладили прекрасно. Дружить с Джей Си вообще очень легко: нужно не осуждать его поступки и не препятствовать начинаниям. Тетка справлялась.

Родители его тоже погибли в автомобильной аварии. Надеюсь, что тут обойдется без сюрпризов. Хотя Джей Си мог бесконечно придумывать альтернативные варианты: автокатастрофа казалась ему слишком скучной. И рисовал много на эту тему.

Джей Си рисовал комиксы, персонажей, логотипы, игры. В его творчестве ощущалась бренность существования, каждый рисунок был пронизан черным юмором, тонной сарказма, откровенным сексом в женских образах и брутальностью в мужских. Я со своими мультяшными и понятными героями, романтичными барышнями или строгими солдатами казалась на его фоне простой, как фонарный столб. Мы помогали друг другу шлифовать нюансы техники, делились секретами изображения и были первыми и самыми честными критиками. Я всегда точно знала, что Джей Си не станет меня жалеть, но и хвалить на пустом месте не будет, и отвечала ему тем же.

Мы оба любили рок-музыку, и, хотя я выбирала более мягкие композиции, нам удавалось друг друга радовать новинками или раритетными находками. По внешнему виду Джей Си его музыкальные предпочтения читались без вариантов: свой шкаф он легко мог бы превратить в магазин футболок-мерчей рок-исполнителей. Тяжелые ботинки и потертые кожаные куртки, которые он носил почти круглый год, дополняли его образ. И, конечно, мотоцикл.

Мотоцикл он купил практически одновременно с баром, четыре года назад, когда получил в наследство дом родителей. Сентиментальностью он не отличался, поэтому быстро расстался с самой малой родиной, а на вырученные от продажи деньги купил мотоцикл и брошенное кафе-мороженое, которое превратил в бар.