Фредерик Браун: Самое обыкновенное убийство

Затем вызвали патрульного полицейского, обнаружившего тело вместе с напарником. Проезжая в два часа ночи под эстакадой на Франклин-стрит, они осветили переулок фарами и увидели, что там лежит человек.

— Он был мертв, когда вы к нему подошли?

— Да. Около часа примерно.

— Вы проверили его документы?

— Да, но его ограбили, и ни бумажника, ни часов на нем не было. В кармане осталось шестьдесят пять центов мелочью.

— Там было достаточно темно, чтобы случайные прохожие его не заметили?

— На Франклин-стрит в дальнем конце переулка есть фонарь, однако он не горел. Мы заявили об этом, и нам обещали вкрутить новую лампу.

— Вы обнаружили какие-либо следы борьбы?

— Только ссадины на лице, скорее всего от падения. Он упал лицом вниз.

— Этого вы не можете знать, — резко заметил коронер. — Он лежал лицом вниз, когда вы его нашли?

— Да. Рядом валялись несколько разбитых пивных бутылок, и на одежде умершего имелось пахнущее пивом пятно. Вероятно, он нес с собой… опять умозаключение? Ладно. Вокруг него были осколки от пивных бутылок и разлитая жидкость, предположительно пиво.

— Покойный был в шляпе?

— Твердая соломенная шляпа, называемая обычно матросской, также лежала рядом. Без вмятин — она никак не могла быть на умершем, когда ему нанесли удар. Это и положение тела позволяет предположить, что его ударили сзади. Грабитель сбил шляпу одной рукой и ударил жертву орудием типа дубинки. Спереди шляпу без ведома потерпевшего сбить нельзя, поэтому…

— Прошу вас придерживаться фактов, мистер Горват.

— Хорошо… а о чем вы спрашивали?

— Был ли покойный в шляпе.

— Нет. Шляпа лежала рядом.

— Благодарю, мистер Горват, больше вопросов нет.

Значит, насчет фонаря мы с дядей ошиблись. Позапрошлой ночью он не горел, и в конце переулка было темно.

— Присутствует ли здесь мистер Кауфман? — спросил коронер, заглянув в свои записи.

Вперед вышел коренастый мужчина в толстых очках, назвавшийся Джорджем Кауфманом, владельцем питейного заведения «У Кауфмана» на Чикаго-авеню.

Да, покойный Уоллис Хантер находился в его заведении в ночь со среды на четверг. Пробыл там примерно полчаса и ушел, сказав, что идет домой. В баре выпил одну порцию виски и два-три пива. Возможно, три-четыре, признал мистер Кауфман, но не более.

— Он пришел один?

— Да. И ушел один.

— Сказал, что идет домой?

— Да. Точных слов не помню, но смысл был такой. Он взял с собой четыре бутылки пива.

— Вы знали его? Он бывал у вас раньше?

— Случалось. Я его знал в лицо, но фамилию услышал, лишь когда мне показали его фотографию.

— Сколько еще посетителей было в то время в баре?

— Когда он пришел, двое. Они уже собирались уходить. Больше никого не было.

— Значит, мистер Хантер был единственным посетителем?

— Бо́льшую часть времени — да. Вечер был тихий, и я закрыл заведение рано, вскоре после его ухода.

— Как скоро?

— Я сразу начал прибираться и закрыл бар через двадцать-тридцать минут.

— Вы видели, сколько у него было денег?

— Он разменял пятерку, но к нему в бумажник я не заглядывал.

— Знаете ли вы двух мужчин, ушедших из бара после прихода мистера Хантера?

— Один из них еврей, у него гастроном на Уэллс-стрит. Другой всегда с ним приходит.

— Покойный, по вашей оценке, был сильно пьян?

— Выпивши, но не сказать чтобы сильно.

— Шел прямо?

— Вполне, только говорил не совсем связно. В пристойном был виде.

— Благодарю вас, мистер Кауфман, это все.

Привели к присяге судмедэксперта — того самого, которого я принял за шулера. Звали его доктор Уильям Гертел, его кабинет находился на Уобаш, проживал на Дивижн-стрит. Да, он осмотрел тело покойного. Смерть наступила от удара по голове тупым тяжелым предметом, видимо, сзади.

— В какое время вы произвели осмотр?

— В два сорок пять.

— Сколько времени прошло с момента его смерти, по вашему мнению?

— Один-два часа.

На выходе кто-то робко тронул меня за плечо. Я оглянулся и сказал:

— Привет, Банни.

Он смахивал на испуганного кролика еще больше обычного. Мы отошли в сторону, чтобы не мешать другим.

— Слушай, Эд… Могу я чем-нибудь помочь?

— Вроде бы нет, Банни. Спасибо.

— Как Мадж?

— Не очень.

— Если что понадобится, Эд, скажи сразу. У меня есть немного в банке…

— Спасибо, Банни, мы справимся.

Хорошо, что он спросил меня, а не маму. Она бы точно у него заняла, а мне потом отдавать. Как-нибудь обойдемся. Без отдачи у Банни нельзя брать: он мечтает о собственной типографии, копит на нее. Начальный капитал для этого требуется солидный.