Елена Тюрина - Дом в конце сиреневой аллеи

Ольга, перед тем как уйти спать в машину, несколько раз переспросила, не боится ли он оставаться в доме один. Вечером полумрак особенно сгустился. В тишине казалось, что половицы под ногами скрипят слишком громко. А тут ещё и дождь барабанит по крыше так, словно кто-то стучит в двери.

Сергей был не из пугливых. Хотя даже если бы и боялся, не признаваться же в таком женщине, к которой испытываешь влечение. В целом он провёл довольно спокойную и даже почти комфортную ночь.

На следующий день молодая женщина снова приняла суровый вид.

– Доброе утро. И прости за вчерашнее, – пробурчал Сергей.

– Ничего. Скажи ещё спасибо, что пощёчину не влепила.

– Спасибо, – виновато бросил он.

– Ну как? Привидения спать не мешали?

Видно, волновалась всё-таки.

– Нет, – ответил Орловский. – Эх, со мной вообще никогда ничего не происходило. А мне всегда хотелось мистики в своей жизни. Хотя бы один разочек!

Ольга посмотрела на него как-то странно.

– Не стоит с таким шутить, – заметила она. – Я, например, уверена – что-то есть, кроме нас…

– Если серьёзно, это вообще не страшно в сравнении с тем, как бывает, – стоишь в операционной, а перед тобой на столе девчонка лет семнадцати. Привезли по скорой, ты сонный и со страшной головной болью. А тут преэклампсия 4 4 Преэклампсия – это тяжелый вариант гестоза, который возникает после 20-й недели гестационного срока, характеризуется полиорганными нарушениями с преимущественным поражением ЦНС, предшествует эклампсии. Проявляется головными болями, тошнотой, рвотой, нарушениями зрения, гиперрефлексией, заторможенностью, сонливостью или бессонницей. Данное состояние крайне опасно для жизни матери и ребёнка. При неэффективности лечения показано экстренное кесарево сечение. , срок тридцать две недели всего. А потом оказывается, что у неё ещё и порок сердца в анамнезе… В голове только одна мысль – что, если не спасём мать или ребёнка?

– Ужас какой… И почему такое происходит?

– Бывает, что беременность в раннем возрасте сопровождается поздним гестозом. Она сама ещё ребёнок, куда ей рожать? Половой инфантилизм, незрелость внутренних органов. Ну, это если понятным языком говорить. В результате и мать может погибнуть, и ребёнок. И всё из-за ранней половой жизни.

– М-да… Бедные девочки. Ещё ничего не видели, а уже семья, дети. …А я думала, врач не должен бояться.

– Наверное, все так думают. У нас как-то случай был. Во время кесарева сечения у роженицы открылась рвота и давление скакнуло. И плюс ещё аллергическая реакция на какой-то препарат. Мы так и не поняли, на что именно. Наш анестезиолог её буквально с того света вытянул, а потом ходил весь трясся из-за нервов, успокоительное пил. Ладно, не буду грузить тебя рассказами о своей работе. А дом мне всё-таки жаль. Боюсь, ничего из моей затеи с продажей не выйдет. Люди, наоборот, из посёлков уезжают.

– По моему опыту скажу так – сейчас недвижимость за городом привлекает многих, – деловым тоном заговорила Ольга. – Да, ещё недавно люди массово уезжали в города, потому что в посёлках работы нет. Но в последние годы уровень жизни подрос. Это видно по тому, что многие обзаводятся автомобилями и загородными домами. При наличии машины удалённость от города уже не играет особой роли. Я поэтому и говорю, что здесь нужен обеспеченный хозяин. А жизнь циклична. Всё со временем вернётся – и люди на хутора и в деревни.

Они ели бутерброды, расположившись в беседке за домом, под старой раскидистой яблоней. Древесина здесь рассохлась, местами крошилась от старости. Но и стол, и скамейки ещё были пригодны для использования.

– Хороший участок, если привести здесь всё в порядок. Из-за того, что сильно зарос, трудно детально рассмотреть, – упрекнула Орловского Ольга.

– Да знаю, надо хоть траву покосить, – ответил он и сделал глоток чаю.

– А можно вопрос… Ты всегда хотел быть врачом? – как-то неожиданно спросила его спутница.

Прожевав, Сергей, наконец, ответил:

– Да. По крайней мере, со старших классов школы. А ты тоже хотела быть агентом по недвижимости?

– Нет, конечно, – она пожала плечами и, опустив глаза, стала рассматривать телефон, который крутила в руках. – Я всегда хотела танцевать. Класса с пятого. Мама отдала меня на танцы во Дворец детского творчества. Мы растягивались, разучивали латиноамериканские и европейские танцы – самбу, ча-ча-ча, пасодобль, вальс. Я до сих пор помню, как выглядела наша тренер. Очень отчётливо помню, где студия и раздевалка. Даже вещи, в которых танцевала, детально помню. У нас было много девочек и мало мальчиков. Точнее, один. Я безумно любила заниматься. Смотрю фотки того времени, и до сих пор внутри ёкает. Я мечтала о настоящих бальных туфлях, которые дорого стоили. Танцевала в обычных, с квадратным каблуком.