Оксана Обухова - В шкафу скелет и крылья

– Юля-а-а, что у вас случилось?!

Если упертый материалист Паршин и был бы способен когда-нибудь уверовать в потусторонние миры, то наилучшего момента для новообращения придумать было невозможно: гулкий, идущий из-под земли глас взывал к немедленному общению.

Картина не для слабонервных: под ногами труп, везде разгром и готовая к обмороку женщина… непонятно откуда несется замогильный вопль. Гремит кошмарно, трубно, призрачно. Вздыбливает на теле Паршина малейшие волоски, отгоняет кровь от щек и практически выдавливает из глазниц очумелые глазные яблоки.

(Поклонникам творчества Иеронимуса Босха подобный поворот сюжета шибко лег бы на душу. Всем прочим на сон грядущий эту мизансцену лучше не представлять.)

– Что это… – придушенно просипел отпетый материалист.

– Свекровь, – кратко пояснила храбрая гражданка Котова и почему-то не упала в обморок.

– Живая?

Юля, по всей видимости, сочла вопрос риторическим и неуместным. Осторожно переставляя ноги, она отправилась к мужу и, если бы Паршин не удержал ее, схватив за запястье, наверняка бы рухнула рядом.

А трубный глас тем временем не прекращал требовать к себе внимания:

– Юля-а-а?!?! – завывало, по всей видимости, не из-под земли – тридцать третий этаж все-таки! – но явно из камина. – Коля-а-а?! У вас все в поря-а-адке?!

– Юль.. – несмело вякнул сыщик. – Это откуда?

– С нижнего этажа, – почти не разжимая губ, не отводя глаз от мертвого мужа, сообщила вдова. – Свекровь. У них камин под нами.

У Паршина отлегло от сердца; ситуация немного разъяснилась, позволив мыслям вернуться в прежнее русло. Конкретно – к совершенному убийству.

Замогильный глас свекрови наконец утихомирился и перестал взывать. Олег присел у груды черепков, присмотрелся к паркету…

Мелкие, как пыль, осколки фарфоровой вазы и чего-то голубого стеклянного четко указывали на место соприкосновения посуды с полом. Светлые, похожие на медуз или пауков, обозначенные мельчайшими частицами пятна наблюдались в непосредственной близости от двери. То есть посуда билась конкретно здесь. А труп лежит у выхода на лоджию…

Драка началась у двери, а потом переместилась к окнам?

Да черт, какая на фиг драка?! Юля утверждает, что только до дверной ручки дотронулась и сразу тарарам начался. А грохот Олег и сам слышал…

Загадка. В пустой комнате, где из недавно живого – только труп, наколотилась куча всякой дребедени.

Казус.

Покончив с разглядыванием черепков, Олег вернулся к телу, присел на корточки, приглядываясь к луже крови, и, не долго думая, прилег щекою на паркет.

– Недавно грохнули, – констатировал серьезно с пола. – Какие-то минуты. Кровь совершенно свежая, не думает сворачиваться.

Юлия внезапно почувствовала рвотный позыв – Паршин напоминал легавую, обнюхивающую окровавленный труп загнанного зверя.

Но сыщик нервное состояние женщины не замечал. Профессионально «обнюхивал» тело, пристально изучал детали. Уже почти поднявшись, Олег заметил выглянувший из-под откинутой полы пиджака ярко-зеленый кусочек ткани. Паршин вернулся в исходное положение – щекою в пол, – аккуратно приподнял край пиджака…

И вновь вернулся к метафизике. Мистическое дежавю нахлынуло.

Под телом, пропитанный кровью, лежал шелковый платок – тот самый, в золотистых тоненьких прожилках, что двадцать минут назад Юля поправляла на голове.

Паршин сам видел, как совсем недавно она оставила этот платок поверх сброшенной в прихожей шубки.

Откуда он вдруг под телом оказался? Платок под труп призрак из камина засунул? Пролетел из камина до прихожей, схватил с вешалки, напакостил, обратно шмыгнул… Или тут вообще и повсеместно полтергейст пошаливает?!

Еще одна загадка. Почище грохота посуды и замогильных голосов.

Олег сел. Подтянул к груди согнутые в коленях ноги и снизу вверх взглянул на одноклассницу:

– Юль, у тебя есть еще один зеленый платок?

– Какой платок? – вполне естественно не поняла вдова.

Паршин на пальцах объяснил, какой в точности платок его интересует. Так и не проникшаяся ситуаций, потрясенная Юлия помотала головой и пожала плечами:

– Да нет, конечно. Авторская роспись, батик, единственный в своем роде экземпляре.

– Сходи, – печально велел Паршин, – проверь, висит ли в прихожей твой единственный в своем роде экземпляр?

Как заводная кукла, с трудом вращая суставами, Юлия повернулась и пошла к вешалке у входной двери.

Только минуты через три до Паршина донесся пораженный вопль: