Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

Иван Ильич тут же набил рот рисом. Он давно привык пережевывать теткины нравоучения. Это она не со зла, а по учительской привычке: из любой ерунды можно извлечь урок и обязательно – мораль. Проще перетерпеть, чем переучивать. Взять слово племянник решился только когда Зоя Ивановна слегка выдохлась.

– В общем, не знал он. А когда услышал, что дело криминалом пахнет… – Иван Ильич запнулся: очередной выуженный из тарелки морепродукт был вовсе неопознаваемым, – в общем, странно себя повел.

Кажется, мидия.

– Как странно?

Нет, все-таки осьминог.

– Да как будто и признавать такой возможности не хочет. Сказал: будут доказательства – приходите. Тоже мне, прокурор!

Может, вовсе гребешок?

Смирившись с неизбежностью, он отправил подозрительный деликатес в рот и облегченно выдохнул: морковка!

– Ну, сомнения и у меня есть. А журналисту этому позвонил?

– Поговорить толком не вышло, – уклончиво ответил Иван Ильич.

На следующий день Иван Ильич решил покормить-обогреть кота пораньше: к вечеру по радио обещали метель. Сразу после обеда он вышел из дома и зашагал в сторону хутора.

Небо хмурилось. По нему изредка проносились рваные облака, на мгновение закрывая солнце, – ничего, в общем-то, не предвещало. Разве что ветер сильнее толкал в бока и норовил стащить шапку с головы.

Незапертые ворота и знакомую машину возле дома Иван Ильич увидел издалека. Он тут же ускорил шаг. Неизвестно, зачем приехал Петр, но пара вопросов для него давно назрела. Да и беспокойство о судьбе кота шевельнулось в душе: не выкинули бы хвостатого на мороз.

На веранде он помедлил, потом один раз стукнул кулаком в дверь и вошел. Петр на кухонном столе заворачивал в простыню одну из картин. С десяток других – уже упакованные в разную ветошь – стояли прислоненные к стене, и еще несколько ждали рядом своей очереди.

– Здорово, Петь, – Иван Ильич протянул новому хозяину руку, украдкой ища взглядом кота.

Петр ответил на рукопожатие.

– Как сам? – спросил он без особого интереса.

– Живем помаленьку. А ты чего, выставку организуешь, что ли?

– Организую помаленьку, – Петр вернулся к прерванному занятию. – К марту.

Он явно не был заинтересован в поддержании беседы. Иван Ильич тихонько опустился на табуретку возле печки и достал курево.

– А знаешь, полушубок-то Васькин нашелся.

– Видал уж… – Петр кивнул на полупустую вешалку, где висел предмет разговора.

– И представляешь, где был? На базе новой!

– Ишь ты, – хмыкнул Петр.

– Ну! Охранник один в нем ходил. Я на него здорово насел, только без толку. На другой день главный их приехал, отдал. Извинился даже. Как я понял, конфликтов с местными они сильно боятся.

– Еще бы не боялись…

– Тебя тут вообще ничего не удивляет? – поднял брови Иван Ильич.

Петр ничего не успел ответить, потому что на веранде раздался топот, и в дверь ввалилась румяная с мороза Кузьминична.

– Здорово, ребята, – она совсем не удивилась присутствию в доме Ивана Ильича, впрочем, особой радости по этому поводу не выказала. – Бог в помощь! Чего это ты, Петь, картины заворачиваешь? На выставку, что ли?

– В марте будет, – коротко ответил хозяин.

– Ну?! Вот, Васька… и не дожил!

Кузьминична грузно опустилась на свободную табуретку, обмахивая лицо уголком шерстяного платка. Петр отставил в сторону очередную картину и в замешательстве оглядел гостей.

– Может, чаю сварганить?

– А можно, – согласилась Кузьминична. – У меня и пряничков как раз с собой есть.

Она вынула из кармана и положила на освободившийся стол кулек с мятными пряниками. Грамм триста или сколько там в совок вмещается. В общем, подготовилась тетка к серьезному разговору.

Печку топить Петр не захотел, и чайник вскипятили на газовой плите, стоящей на веранде; Василий ею пользовался в основном летом, чтобы избу не греть. Чистые чашки нашлись в буфете, чай Иван Ильич не выбрасывал – что ему сделается? Через десять минут все сидели за столом и молча жевали пряники.

Кузьминична шумно прихлебывала из блюдца, Петр свой чай не трогал – ждал, когда остынет. Иван Ильич думал о коте, которого по-прежнему не было видно. Видать, придется позже все-таки тащиться через метель, чтобы обогреть хату да этого мерзавца найти.

– Дом-то худой совсем, – прервала молчание Кузьминична. – Ты ж, Вань, вчера топил, и вон как все выстудило.

– Ветер, – пожал плечами Иван Ильич.

Этот разговор ему не нравился. Несмотря на формальное одобрение Петра, неловко было напоминать, что шаришься по дому в отсутствие хозяев. Пусть и с благими намерениями.