Филлис Джеймс - Неподходящее занятие для женщины [= Неженское дело] [litres]

Нет, сэр Рональд никогда не говорил ей ничего о самоубийстве. Его подкосила смерть Ланна, но утверждать что-либо очень трудно, так как сэр Рональд всегда скрывал свои чувства. Последнее время он упорно работал и после смерти сына стал не похож на самого себя. Но мисс Лиминг и в голову не могло прийти, что такой человек, как сэр Рональд, способен наложить на себя руки.

Затем последовали показания полицейских – уважительные, профессиональные, но не вызывающие ни малейших сомнений, что все это для них далеко не в новинку: они видели и не такое и увидят еще не раз.

Следом выступили медики, в частности, патологоанатом, давший подробные, но явно излишние с точки зрения суда показания о том, что происходит с человеческими мозгами, когда в них вонзается 90-граммовая пуля с определенными баллистическими характеристиками. Коронер сказал:

– Вы слышали показания полицейских, согласно которым на курке пистолета имеется отпечаток большого пальца сэра Рональда Келлендера, а на рукоятке – отпечаток его ладони. Каковы ваши выводы?

Патологоанатом был несколько удивлен вопросом о каких-либо самостоятельных выводах, однако ответил, что сэр Рональд определенно спустил курок большим пальцем, приставив пистолет к голове. По мнению патологоанатома, так, вероятно, удобнее всего держать оружие, что подтверждается формой входного отверстия.

Последней давала свидетельские показания Корделия. Она поклялась на Библии, хотя перед этим задумалась, насколько это честно и не последовать ли ей примеру мисс Лиминг. В ее жизни случались минуты, особенно солнечным пасхальным утром, когда она жалела, что не может искренне назвать себя настоящей христианкой; однако всю остальную часть года она не испытывала ни малейших сомнений, кем на самом деле является, – неизлечимым агностиком, подверженным непредсказуемым припадкам веры. В зале суда она решила, что не может позволить религиозным соображениям взять верх над простой необходимостью. Ложь, которую она собиралась произнести, не станет менее отвратительной, если она усугубит ее святотатством.

Коронер позволил ей изложить всю историю, не перебивая вопросами. Она чувствовала, что для суда она – загадка, но достаточно симпатичная. В кои-то веки безупречный акцент, присущий британскому среднему классу, бессознательно приобретенный ею за шесть лет пребывания в монастыре, часто раздражавший ее у других людей и так выводивший из себя ее отца, когда он подолгу слушал ее голос, здесь пришелся кстати. Она надела строгий костюм и покрыла голову специально приобретенной по такому случаю черной вуалью. Кроме того, она старалась не забывать обращаться к коронеру «сэр».

Выслушав ее краткие показания, полностью подтвердившие версию мисс Лиминг об обстоятельствах ее вовлечения в дело, коронер попросил:

– А теперь, мисс Грей, будьте добры объяснить суду, что случилось в ночь смерти сэра Рональда.

– Он выглядел усталым и расстроенным. Я попыталась втолковать ему, почему собираюсь отказаться от дела, но не уверена, слышал ли он меня. Он сказал, чтобы я зашла к нему следующим утром за деньгами, и я попросила всего-навсего компенсировать расходы, а заодно вернуть мне пистолет. Он всего лишь помахал рукой, отправляя меня восвояси, со словами: «Завтра утром, мисс Грей, завтра утром».

– И вы ушли?

– Да, сэр. Мисс Лиминг проводила меня до автомобиля, и я как раз собралась уезжать, когда раздался выстрел.

– Находясь в кабинете у сэра Рональда, вы не видели у него в руках пистолета?

– Нет, сэр.

– Он не говорил вам о смерти мистера Ланна и не заронил в вашу голову мысли, что способен совершить самоубийство?

– Нет, сэр.

Коронер машинально черкнул что-то в своем блокноте. Не поднимая глаз на Корделию, он сказал:

– А теперь, мисс Грей, разъясните, пожалуйста, суду, как у сэра Рональда оказался ваш пистолет.

Это было труднее всего, но Корделия отрепетировала ответ. Кембриджские полицейские оказались очень цепкими и задавали ей тот же самый вопрос вновь и вновь. Она знала назубок, как у сэра Рональда оказался ее пистолет. Она помнила отрывок из речений Дэлглиша, который часто повторял Берни, хотя он казался ей в то время больше подходящим преступнику, нежели детективу: «Никогда не лгите без необходимости; правда – мощное оружие. Самые ушлые убийцы попадались не из-за того, что лгали по-крупному, а потому, что продолжали лгать о незначительных деталях, хотя правда не причинила бы им ни малейшего вреда».