Рекс Стаут - Игра в пятнашки

– Понимаю. Так о чем вы говорили, мистер Брукер?

– Мы обсуждали, что делать. В частности, советовались, стоит ли нам немедленно обратиться за консультацией к юристу. И если да, то обращаться к адвокату нашей корпорации или же лучше нанять адвоката, специализирующегося по таким вопросам. Также мы обсуждали само убийство и пришли к согласию в том, что не знаем человека, имевшего повод для убийства мисс Идз и способного на подобное преступление. Еще говорили о недавнем письме Эрика Хага, бывшего мужа мисс Идз, которое получил Перри Хелмар… Вам известно о нем?

– Да, от самого Хелмара. В нем утверждается, будто у Хага есть некий документ, дающий ему право на половину собственности жены.

– Именно так. Письмо было отправлено из Венесуэлы, но Хаг мог прибыть в Нью-Йорк кораблем или самолетом, а мог просто нанять кого-нибудь для убийства.

– Понимаю. Зачем?

– Мы не знаем зачем. Я не знаю. Мы лишь пытались найти хоть какое-то правдоподобное объяснение убийству.

– Ну да, но почему вы заподозрили Эрика Хага? – настаивал я. – Проживи его супруга неделей дольше, ее состояние значительно выросло бы, а значит, и половина, на которую он мог претендовать, ведь документ так и оставался бы у него.

– Возможно, – предположила Виола Дадей, – она стала отрицать, что подписывала документ. Или же он решил, что она так поступит, и испугался, что вообще ничего не получит.

– Но она созналась, что действительно подписала подобный документ.

– Вот как? Кому же?

Естественно, я не мог сказать, что Ниро Вулфу и мне, поэтому взял официальный тон:

– Вопросы здесь задаю я, мисс Дадей. Как было сказано, это лишь предварительный опрос свидетелей, поэтому сейчас я закончу с остальными по установленному порядку. – Я обратился к Дафне: – Мисс О’Нил, как вы провели прошлую ночь? Где были между половиной одиннадцатого и двумя часами? Вы должны понимать, что…

Тут дверь открылась, о чем нас известил шум, ворвавшийся извне. Я обернулся. В зал гуськом вошли трое, и, увы, первого я знал весьма хорошо. Завидев меня, он так и замер, вытаращил глаза и в сердцах произнес:

– Нет, ну надо же!

Еще не бывало случая, чтобы меня обрадовала встреча с лейтенантом Роуклиффом из манхэттенского отдела по расследованию убийств. Даже представить себе не могу обстоятельств, которые бы тому благоприятствовали. Но если бы я составлял список самых неудачных для его появления моментов, этот шел бы первым. И вот он тут как тут!

– Ты арестован, – объявил лейтенант, едва не задыхаясь.

Я подавил порыв, который неизменно возникал у меня при виде Роуклиффа и природу которого, пожалуй, уточнять не стану.

– У вас есть ордер? – поинтересовался я.

– Не нужен мне никакой ордер. Я арестую… – Тут он спохватился, подошел поближе и оглядел софтдаунский квинтет. – Кто из вас Джей Л. Брукер?

– Это я.

– Я лейтенант Джордж Роуклифф из полицейского управления. Этот человек назвался внизу полицейским. Вам он…

– Так он не полицейский?! – вскричал Брукер.

– Нет. Вам он…

– Мы кучка олухов, – проскрежетала мисс Дадей. – Он журналист!

Роуклиффу пришлось повысить голос:

– Он не журналист. Его зовут Арчи Гудвин, и он помощник Ниро Вулфа, частного детектива. Вам он назывался полицейским? – Трое из них ответили утвердительно, и Роуклифф устремил на меня свои выпученные глаза. – Ты арестован за то, что прикидывался полицейским. Это уголовное преступление, влекущее за собой суровое наказание. Дойл, надень на него наручники и обыщи.

Двое копов ринулись ко мне. Я сунул руки глубоко в карманы брюк, обмяк и съехал в кресле вперед, так что бо́льшая часть моего тела оказалась под столом. Обыскать здорового мужчину весом сто восемьдесят фунтов, когда он принял такое положение и расслабился, не так-то просто. Для этого надо встать поустойчивее и поднапрячься. Я был уверен, что спутники Роуклиффа остановятся, как минимум перевести дыхание.

– Возможно, вы помните, – обратился я к Роуклиффу, – как третьего апреля тысяча девятьсот сорок девятого года по распоряжению комиссара Скиннера подписали письменное извинение перед мистером Вулфом и мной. Теперь извиняться придется лишь передо мной, если только я удовлетворюсь этим.

– Ты схвачен на месте преступления.

– Отнюдь. Эти люди путаются от волнения. И внизу, и здесь, представляясь, я ограничился двумя словами – произнес свою фамилию и слово «детектив». И показывал лицензию, на которую никто не удосужился взглянуть. Я не называл себя полицейским. Я детектив, каковым и представлялся. Я задавал вопросы, а они отвечали. Принесите извинения, и покончим с этим.