Рекс Стаут - Успеть до полуночи [litres]

На самом деле Вулф и инспектор Кремер из отдела по расследованию убийств Западного Манхэттена, никогда по-настоящему не ссорились, хотя не раз, бывало, большое красное, в глубоких морщинах лицо Кремера бледнело от гнева, а его широкие сильные плечи горбились, будто под неподъемной тяжестью. Когда я впускал его в дом, то с порога знал, в каком тоне пойдет разговор, по крайней мере в первые минуты, по тому, как он обращался ко мне. Если говорил «Арчи», что случалось нечасто, это означало, он готов забыть о былых обидах и пришел получить информацию в виде одолжения со стороны Вулфа как старый добрый знакомый. Если говорил «Гудвин» и спрашивал, как дела, хотел что-то выяснить, но пришел не за одолжением, а по праву. Если же говорил «Гудвин» и при этом мои дела его не интересовали, то не просто рассчитывал на сотрудничество, а твердо решил его добиться. Если никак ко мне не обращался, значит готов был стрелять от бедра и нужно держать ухо востро.

В тот раз по имени он меня не назвал, но поинтересовался, как дела, а когда я придвинул ему красное кожаное кресло и Вулф предложил выпить пива, даже извинился за свой визит, поздний и без звонка. Фриц принес им пива, и я вышел в кухню налить себе молока. А когда вернулся, Кремер уже наполовину опустошил свой стакан и слизывал с губ пену.

– Надеюсь, не оторвал вас ни от чего важного.

Звучало неуклюже, но Кремер хотел быть вежливым.

– Да, – отозвался Вулф, – я работаю над одним делом.

«Прах красоты» – роман в стихах, автор Кристофер Лафарж, действие происходит на Род-Айленде. Я романов в стихах не читал в принципе, но сомневаюсь, что есть хоть что-то, что имело бы отношение к парфюмерному конкурсу или вообще к косметике. Вот если бы он назывался «Красота праха», тогда возможно.

– Ну да, – сказал Кремер. – Над убийством Далманна.

– Нет, сэр. – Вулф долил себе пива. – Мне известно ваше неодобрительное отношение к частным детективам, если те вторгаются в расследование насильственной смерти на вашей территории, и я очень рад, что не имею к нему ни малейшего отношения.

– Прекрасно! Тогда будьте любезны, сообщите мне, кто ваш клиент? Что за дело расследуете?

– Сообщить в качестве одолжения?

– Мне без разницы, как вы это назовете, просто скажите.

– Не вижу причин, почему бы и не сказать. Но, конечно, конфиденциально. Мой нынешний клиент – рекламное агентство «Липперт, Бафф и Асса».

Мои брови сами взлетели вверх. Кто-кто, а Кремер никогда не числился у Вулфа в добрых знакомых. Вулф же поделился с ним информацией почти по-дружески.

– Слышал о таких, – произнес Кремер. – Собственно говоря, сегодня и услышал. Там работал Далманн.

– Совершенно верно.

– Когда же вас наняли?

– Утром.

– Ха-ха! А еще сегодня в течение дня к вам, кроме ваших новых клиентов, приходили четверо их гостей, присутствовавших вчера на обеде с Далманном, а пятого Гудвин навестил в отеле. Но убийством вы не занимаетесь?

– Нет, сэр.

– Чушь!

Мне показалось, медовый месяц закончился, и сейчас полетят пух и перья, но Кремер проглотил гнев и начал издалека:

– Послушайте, насколько мне известно, вы то и дело талдычите о необходимости рассуждать рационально. Ладно. Если человек знает вас и знает, кто сегодня сюда приходил… если бы он, учитывая эти обстоятельства, не решил, что вы работаете над убийством, было бы это рациональным суждением? Черта с два! И вы сами это прекрасно знаете. Я рассуждаю рационально. Если хотите, можете меня разубедить.

Вулф издал звук, который с натяжкой можно было бы назвать дружеским смешком.

– Это что-то новое в нашей практике, мистер Кремер. Я не раз стремился вас убедить судить рационально. Сейчас могу – разумеется, тоже конфиденциально – объяснить, в чем состоит моя нынешняя задача. Вам, конечно, известно о парфюмерном конкурсе и о бумажнике, исчезнувшем из кармана мистера Далманна. Мои клиенты поручили мне отыскать возможность для достойного завершения конкурса, для чего я обязался выяснить, кто именно взял бумажник и что именно в нем находилось, чтобы все могли убедиться: ни то ни другое не имеет к конкурсу ни малейшего отношения. Это важно и для финалистов, четверо из которых в данную минуту насильно удерживаются в Нью-Йорке и потому не могут приступить к выполнению последнего конкурсного задания, что способно помешать честному и справедливому распределению призов, для компании и для финалистов это крайне нежелательно. Если вы спросите, почему я с вами откровенен, то лишь по той причине, что в этот раз наши интересы соприкасаются, но не противоречат друг другу. Когда и если я обнаружу что-то, что могло бы помочь вам, то непременно дам вам знать.