Рекс Стаут - Успеть до полуночи [litres]

– Мне он не показался остроумным, – возразил Янгер.

Она не стала спорить.

– Да, но он думал, что остроумен. Я хотела поговорить о другом. Вот о чем. В конкурсе, начиная с первого тура, мисс Фрейзи помогали около трехсот членов Лиги, а вчера она звонила в Лос-Анджелес и сообщила задание, так что они уже ищут ответы… Триста человек.

– Минуту, – вмешался я. – Как вам стало известно от мистера Вулфа, мисс Фрейзи сказала, что ей помогали члены Лиги, но не говорила, что сообщила им новое задание. Это лишь предположение мистера Вулфа. Согласен, обоснованное.

Янгер приподнялся на локте, отчего в открытом вороте пижамы стало видно волосатую грудь.

– Триста человек? – спросил он.

– Так точно. Потому лично я сомневаюсь, что в такой ситуации мисс Фрейзи согласится разделить призовой фонд поровну. Придется вам придумать что-нибудь еще…

– Выйдите! – скомандовал он, но не мне, а миссис Уилок. – Выйдите! Я хочу встать, а я без штанов… Минутку! Вы будете у себя в номере? Подождите там, я к вам загляну. Я найду Роллинза, будем драться втроем. Так драться, что от них клочки полетят. Ждите в номере!

Он пнул ногой одеяло, показав, что и в самом деле без штанов, и она убежала. Я взглянул на свои часы и взял шляпу, которая висела на спинке стула.

– Мне пора, – сказал я Янгеру, – и у вас в любом случае сейчас нет на меня времени.

Наверху, в оранжерее, наступило время Cattleya mossiae. В первом, холодном помещении, куда попадаешь с лестничной площадки, весело пестрели яркие одонтоглоссумы, в следующем, где был тропический климат, покачивали цветками на длинных, до двух футов длиной, цветоножках самые выносливые среди орхидей – фаленопсисы, которыми Теодор заставил две скамьи по обе стороны от прохода. Но, когда расцветает каттлея, самое главное происходит в третьем, умеренном, помещении. Среди четырнадцати разновидностей каттлеи я больше всех люблю Cattleya mossiae var. reineckiana за ее белые, желтые, сиреневые и лиловые цветки. Хотя в тот раз времени у меня хватило лишь на то, чтобы взглянуть на них мельком.

Вулф мыл руки над мойкой в горшечной и беседовал с Теодором, однако при виде меня рыкнул:

– Нельзя было подождать?

– Риторический вопрос, – ответил я. – Без десяти шесть, и когда вы спуститесь в кабинет, возможно, вас уже будет ждать мисс Тешер, а вам, возможно, хочется услышать отчет о моем разговоре с Янгером. Если нет, пойду полюбуюсь на каттлею.

– Ладно. Раз ты все равно здесь.

Я отчитался дословно. Обошлось без вопросов и комментариев. Пока я докладывал, он, вымыв руки, подошел к верстаку и стоял, хмуро разглядывая горшок с довольно жалким экземпляром.

– Только посмотри на этот Oncidium varicosum, – проворчал он. – В апреле – и сухая гниль. Никогда такого не было, и в чем причина, непонятно. Теодор говорит…

Звонок внутреннего телефона помешал мне узнать, что на этот счет говорит Теодор. Зато я узнал, что сказал Фриц.

– Арчи, ты велел мне впустить мисс Сьюзен Тешер. Она пришла, но с ней вместе трое. Что я должен делать?

– Ты их впустил?

– Нет, конечно. Стоят на крыльце, а начался дождь.

Я сказал, что бегу, сообщил Вулфу, что мисс Тешер явилась в сопровождении группы поддержки, и рванул вниз, побив все свои рекорды. Лифтом я пользуюсь редко, а если с Вулфом, то никогда: с ним в кабине места для меня хватает, только если вжаться в стенку. Я промчался по лестнице, спустился в прихожую, посмотрел на крыльцо через одностороннюю стеклянную панель и понял, что в подсчете Фриц не ошибся. Перед нашей дверью под апрельским дождиком стояла одна особь женского пола и три мужского, и все четверо смотрели в мою сторону, хотя меня и не видели.

Мужчины были незнакомые, но точно не детективы, если, конечно, там не поменяли штат, меня не предупредив, потому мне показалось излишним заставлять их мокнуть и дальше. Я отодвинул задвижку, открыл дверь и всех впустил. Я думал, кто-нибудь из особей мужского пола отпустит шуточку вроде того, что стоять под дождем мокро, но они раздевались молча. Особь женского пола сказала ясным, сильным, уверенным голосом:

– Меня зовут Сьюзен Тешер.

Я тоже представился, взял у нее из рук пальто и повесил на вешалку.

Она была довольно высокая, стройная, хотя не тощая и не лишена округлостей. С первого взгляда – а я всегда помню про важность первого взгляда – мне в ней понравилось все, за исключением серег, которые представляли собой эмалевый циферблат часов размером с четвертак. Я отметил серые глаза, медные волосы и очень приятный оттенок помады и кожи.