Шарлотта Брандиш - Леди из Фроингема [publisher - SelfPub]

– Не хватало винтиков… – задумчиво повторила за ней Оливия. – То есть она была слабоумной?

– Да скажете тоже, – почему-то обиделась женщина, вновь берясь за спицы, и Оливия поняла, что та окончательно потеряла интерес к беседе. – Нормальная она была, ложку мимо рта не проносила. Но мать с ней смучилась – то Айрин с соседскими детьми играет, то с ними же по деревьям лазит. А ведь взрослая девица! А когда мистер Пуллборо, почтальон местный, на покой собрался, упросила его продать ей старый велосипед и разъезжала на нём как ни в чём не бывало. Мать её стыдит, а та хохочет. Добром такое кончиться и не могло, – многозначительно заключила она и ханжески поджала тонкие губы.

Оливия не нашлась, что на это ответить, но тут дверь распахнулась, и на пороге появились три местных матроны, пришедшие поздравить новоиспечённую бабушку. Маленькая комнатка сразу наполнилась запахом домашней снеди и мокрого твида, громкими восклицаниями и традиционными пожеланиями здоровья младенцу и его юной матери. Оливию оттеснили в сторону, и она, поспешно выйдя на крыльцо, против своей воли ощутила странную горечь и обиду за умершую много лет назад Айрин Шепли и её не нужное никому дитя.

На середине пути к домику миссис Грин дождь утих, превратился в лёгкую туманную взвесь, которая оседала на лице и волосах и смягчала все краски и звуки, и дальние холмы напомнили Оливии гигантские неряшливые клубки зелёной шерсти. В серебристой дымке не видно было даже овец, бродивших там, по пологим склонам, по мокрой траве. Дышалось тяжело – воздух был так насыщен влагой, что лёгкие с усилием принимали его, и ещё очень сильно пахло дымом от горящего торфа, которым топили камины многие жители этой части деревни.

Тяжёлый макинтош, который выдал ей Хигнетт, сковывал движения, но от влаги защищал хорошо. Тем не менее туфли у Оливии промокли насквозь, и чашка горячего чая, пусть даже и из рук миссис Грин, начала казаться желанным призом.

Однако её ждало разочарование. Оливия долго стояла на ступенях крыльца, дожидаясь, пока ей откроют – горничной у миссис Грин явно не было, – а потом, когда старуха отперла дверь и подслеповато уставилась на неё, излагать дело пришлось наскоро, стоя на пороге, так как в дом её не пригласили.

– Эдвин дома, – пояснила миссис Грин со страдальческой гримасой.

Оливия, изобразив понимание, с сочувствием кивнула.

– Миссис Грин, в прошлый раз мы с вами говорили об Айрин Шепли, – напомнила она старухе. – Я подумала, может, вы помните, как выглядела девушка? Какого цвета у неё были глаза, волосы? Говорят, она была красавицей.

Миссис Грин, казалось, не сразу поняла, что от неё хочет гостья. Склонив голову к плечу, она прислушивалась к тому, что происходит в доме. Оливии пришлось повторить свой вопрос:

– Айрин Шепли, миссис Грин. Вы помните, как она выглядела?

Старуха посмотрела на неё слезящимися глазами. В них наконец отразилась искра понимания и уже знакомая Оливии готовность к сценическим эффектам:

– Я тебе так, милая, скажу – кто хоть раз видел Айрин Шепли, тот никогда уже б не смог её забыть. Да-да, – она многозначительно покивала. – Волосы у неё были тёмные, как сама душа у диавола, глазища – чернее ночи безлунной. Это всё потому, что… – из дома донёсся резкий громыхающий звук, будто в стену запустили стулом, и миссис Грин вздрогнула всем телом, но не обернулась, а только принялась говорить быстрее, —…что когда её мать в тягости была, укусил её бес, обернувшийся чёрным псом. И повитуха сказывала, что родилась она с отметиной диаволовой: у ней на спине пятно было – распятие перевёрнутое. И ночью той разразилась гроза невиданная – все посевы побило, а реки из берегов вышли. Так что все в округе знали: если посмотрит Айрин на младенца – не жить ему, а если скотину какую домашнюю тронет – ту болезнь настигнет.

От нелепой истории, щедро сдобренной суевериями и деревенскими выдумками, Оливия оторопела. Миссис Грин же, довольная собственным красноречием, заключила:

– Люди говорят, вернулась Айрин. Что ж, не будет теперь покоя Понглтонам, – и она захихикала, прикрывая рукой наполовину беззубый рот.

Через приоткрытую дверь послышался то ли короткий вопль, то ли рёв, и вся её весёлость тут же пропала – миссис Грин сгорбилась под гнётом жизненных забот, лицо обрело несчастное выражение, как у маленького ребёнка, готовящегося заплакать. Она отступила в дом и уже собиралась закрыть за собой дверь, но Оливия предприняла ещё одну попытку выудить у полубезумной старухи хоть толику полезных сведений.