Кристианна Брэнд: В кругу семьи. Смерть Иезавели (сборник) [litres]

– Должна сказать тебе, дедушка, что с твоей стороны довольно бестактно посылать нас с поручениями, чтобы нас же лишить наследства.

Пета, его любимица, с хорошеньким личиком, красивыми волосами и милыми привычками подчас вела себя как плохая девчонка. Глаза у сэра Ричарда наполнились слезами.

– Я ведь хотел, Пета, оставить Свонсуотер тебе…

– Но мне всегда казалось, дорогой, что он по праву принадлежит Белле. То есть я хочу сказать, что несправедливо выдворять ее отсюда после твоей смерти. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я, – извиняющимся тоном произнесла Пета.

– Свонсуотер – это памятник вашей бабушке Серафите, – строго произнес сэр Ричард. – И не совсем удобно, чтобы им владела моя вторая жена.

Саму Серафиту это вряд ли бы озаботило, она всегда смеялась над неверностью мужа, и ее наверняка позабавила бы его теперешняя сентиментальность. Сэр Ричард об этом прекрасно знал, но сочиненная им легенда о его беззаветной преданности жене в старости стала для него особенно дорога.

– Сама виновата, Пета. Ты просто недостойна владеть этим поместьем. Эдвард, поди скажи Стивену, что я буду ночевать в павильоне, пусть принесет завещание туда.

– О господи! – проворчал Эдвард, в третий раз поднимаясь с кресла, и недовольно потащился к телефону.

По широким ступеням террасы поднялась Белла с Антонией на руках. В свои шестьдесят она все еще была хороша собой, однако рядом со свежим, розовощеким личиком малышки краски ее лица блекли.

– Но, Ричард, ты же не будешь подписывать это злосчастное завещание ночью!

– Отстань, Белла! – отмахнулся старик и послал Пету вслед за Эдвардом.

– Скажи ему, что я иду в павильон прямо сейчас. Меня от всех вас уже тошнит. Ужинать буду там.

– Но, Ричард, ты же не собираешься там спать!

– Оставь меня в покое, Белла, – раздраженно произнес старик. – Хватит меня останавливать.

– А как же твое сердце, дорогой! Тебе нельзя оставаться одному!

– Иди, иди отсюда, Белла, – пробурчал сэр Ричард, отмахиваясь от жены, как от мухи.

– Но Ричард… Хорошо, если ты так настаиваешь, дорогой, тогда с тобой должен пойти кто-нибудь из нас. А если у тебя прихватит сердце! Причем всерьез…

– Вот что я тебе скажу, Белла. Ты меня и вправду доведешь до сердечного приступа! Не желаю больше ничего слышать. Хватит ко мне приставать!

Белла стала взывать к Филипу:

– Ты же врач! Подействуй на своего деда! Запрети ему ночевать в павильоне.

Филип, лежа на террасе, сонно приоткрыл глаз.

– Он и сам все прекрасно знает. Если я буду на него давить, он только больше заупрямится. Я считаю, что дед поступает очень глупо, объявляю ему свой протест, а в остальном умываю руки.

Закрыв глаза, Филип моментально погрузился в сон.

Отчаявшись, Белла пошла в дом, по пути выражая надежду, что Ричард по крайней мере не будет заниматься этим проклятым завещанием сегодня.

– А тебе-то о чем беспокоиться, Белла? – удивилась последовавшая за ней Элен. – Если сэр Ричард изменит завещание, то ведь в твою же пользу. Ты станешь единственной владелицей Свонсуотера и сможешь выставить нас отсюда со всеми нашими пожитками!

«Да, и я точно знаю, с чьих пожиток начну», – раздраженно подумала Белла. Если бы Элен не сболтнула об интрижке Филипа, когда все ехали в машине (а Белле об этом доложил Эдвард), никакого скандала не случилось бы. Однако она никогда не злилась подолгу, и когда Пета с Эдвардом вышли из холла, ее внимание немедленно переключилось на другой предмет.

– Боже мой, девочка, что ты сотворила со своими ногтями?

Пета помахала бледными ноготками.

– Сняла с них всю бычью кровь – теперь они бледные и скромные.

Она была в обтягивающем зеленом купальнике, оттенявшем порозовевшую под солнцем кожу.

– Стивен сказал, что я грублю деду и веду себя глупо, поэтому я решила загладить перед ним свою вину – я имею в виду перед дедушкой, а не Стивеном, – уточнила Пета и, смеясь, добавила, что если к нему подлизаться, он, может, еще передумает, и она опять станет наследницей. – Хорошенькое дело, если я стану нищей, а Стивен будет на меня злиться: тогда на мне вообще никто не женится.

– А ты тоже тронься умом, как я, дорогая, и тогда тебе будет наплевать на завещания и все остальное, и ты сможешь раскрашивать ногти во все цвета радуги. Дед в любом случае вынужден меня обеспечивать, и что бы я ни делал, все будут говорить, что я не виноват, раз таким уродился. Давай пойдем на солнышко, пока оно не зашло, – проговорил Эдвард, шлепая Пету по обтянутому купальником заду. – Да ты все еще мокрая, фу!