Буало-Нарсежак - Операция Примула. Полное собрание сочинений. Том 7 [Операция Примула, Брат Иуда, В тисках, Проказа]

— Почему бы уж тогда не маску! — с горечью заметил он.

Мы расстались очень недовольные друг другом. Я начинал понимать, что Плео доставит мне массу хлопот. У него появились скверные привычки, от которых не так-то легко избавиться. А кроме того, влезть вот так — с ходу — в шкуру мелкого служащего, бедолаги, которому в жизни ничего больше не светит, — наверное, это было ему не по силам. Да и что это даст? Если бы у меня хватило мужества убить его тогда, как этого хотела Арманда, сейчас не возникло бы всех этих трудностей. Убить его! Эта мысль буквально вспыхнула в моем мозгу. Она была настолько глупа, что я даже сказал вслух: «Самый настоящий идиотизм!» — и отмахнулся от нее, словно от табачного дыма. Я остановил такси. На переднем сиденье рядом с шофером лежала развернутая газета. Внимание мое привлекли заголовки, набранные крупным шрифтом: «Стычки на линии Мориса… [31] Линия Мориса — укрепленная полоса на границе с Тунисом во время национально-освободительной войны алжирского народа (1954–1962 гг.). Курс франка продолжает падать…» Я с облегчением погружался в повседневные заботы.

Обедал я у Липпа — Арманда любила там бывать. Ей нравилось это заведение, где встречались многие политические деятели, которые приветствовали нас, проходя мимо, или же подходили пожать руку. К нам подсел Мильсан. Ты не раз видел его у нас в доме, но именно его, конечно, не помнишь. В ту пору он служил у Миттерана, занимавшего министерский пост. На язык довольно злой, в обществе он был очарователен и всегда в курсе всех сплетен.

— Надеюсь, вы готовитесь к бою, — сказал он мне. — Нынешнему правительству скоро крышка. Больше двух месяцев ему никак не протянуть. Уже поговаривают о новом правительственном кабинете, который сумеет объединить все течения, за исключением коммунистов и пужадистов. [32] Пужадизм — крайне правое политическое движение во Франции середины 50-х г. Вы тоже, бесспорно, войдете. Представитель МРП в министерстве национального просвещения — в особенности вы при всех ваших заслугах — это сразу заставит замолчать профсоюз учителей.

Мои заслуги! Он повторял слова Арманды. А я тем временем думал о Плео. Наверное, следовало дать ему немного больше денег. Если он потребует аванса в гараже, это будет катастрофа. Я едва притронулся к еде. Мне хотелось следовать за Плео повсюду, чтобы держать его под неусыпным надзором. Где он питается? С кем разговаривает? Быть может, выпив лишнее, он пускается в опасные излияния? Нелепая фраза несчастного Жюльена жужжала у меня в голове, точно муха, прилетевшая на скверный запах. «Целься в висок!» Я отодвинул свою тарелку.

— В чем дело? — шепотом спросила Арманда. — В последнее время ты стал какой-то странный.

— Ничего подобного. Я в полном порядке.

После обеда я присутствовал на одном из заседаний. И только там понял всю разрушительную силу зла, овладевшего мной. Я принимал участие в спорах и в то же время наблюдал за всем происходящим издалека, словно зритель в театре. Бидо, по своему обыкновению, кипел страстью и казался загадочным. Я слушал, но был не способен принять для себя то или иное решение. Речь, помнится, шла о «праве преследования». Имеем ли мы право преследовать феллага [33] «Головорезами» — по-арабски «феллага» — французы называли алжирских повстанцев. на тунисской территории? То была жгучая проблема, и мнения о возможном ее решении резко разделились. А у меня из головы не шел Плео. Оставить его жить во Франции было чистым безумием. Даже при условии, что он будет вести себя тихо, что никто его не узнает, одного его присутствия будет достаточно, чтобы превратить мою жизнь в кошмар, и в конце концов я не выдержу. Я разрывался между двумя непреодолимыми желаниями: держать его при себе или послать ко всем чертям. Разумеется, лучше всего было бы отправить его в какую-нибудь соседнюю страну, откуда регулярно кто-то — но кто? — мог подавать о нем вести. Впрочем, даже если вообразить, что такая возможность представится, разве угроза, которую он собой являет, от этого уменьшится? Ведь если вдуматься хорошенько, то степень моей безопасности измеряется не километрами. Само его существование угрожало мне гибелью. Совещание закончилось ничем. Лурмель, депутат от Кемпера, потащил меня в ближайшее кафе.

— Нам никогда из этого не выбраться. Никто никого не хочет слушать. А мое мнение таково: если уж попал в осиное гнездо, то главное — не раздражать ос. Самое разумное — уйти потихоньку.