Александр Цеханович - Русский Рокамболь

У него теперь есть «двойник»… Что же из этого следует?.. А вот что: граф Радищев, тот самый, о котором рассказывала Наташа, отныне одно лицо с ним, Андрюшкой, и так как одному человеку жить в двух лицах неловко, то из этих двух вскоре выйдет одно. Как это все устроится, покажет будущее, но пока Андрюшка твердо решил принять эту случайность, эту игру природы за указание самой судьбы и не упускать выгодного случая.

— Сперва, впрочем, надо все это проверить, — решил он, — я хоть и верю Наташке, она не соврет… но все-таки — это дело требует самого точного исследования.

В Петербурге есть замечательные личности. Они живут десятки лет, и живут хорошо, не то что как-нибудь со дня на день, а между тем не имеют положительно никаких законных доходов. В крайнем случае они прикрываются каким-нибудь ремеслом или имеют незначительно оплачиваемые занятия. А между тем квартира, одежда и самый образ жизни этих таинственных субъектов говорит в пользу их значительной состоятельности.

Впрочем, так жить только и можно в Петербурге. Там спрос и предложение вращаются со страшной быстротой и на значительные суммы. Жажда наживы нигде, как известно, так сильно не развита, как в крупных центрах, переполненных всякими соблазнами.

Один из таких героев и был господин Померанцев.

Жил он где-то в Коломне, нанимая две меблированные комнаты за довольно дорогую плату.

Это был человек лет сорока, с физиономией старомодного чиновника, то есть с лысиной, бритой губой и густыми, коротко подстриженными бакенбардами. Глаза его были серые, тусклые; взгляд хитрый и проницательный.

В качестве отставного военного он носил фуражку с кокардой на околыше; не расставался с палкой с серебряным набалдашником; носил замшевые серые перчатки, с якобы бонтонной [2] Бонтонный — аристократический, принадлежащий высшему свету. небрежностью никогда не застегивая их на крючки и пуговицы.

К массивной золотой часовой цепи на жилете было привешено золотое пенсне. Вид его вообще был не только солиден, но даже внушителен.

Однако не всегда он бывал одет таким образом. Иногда его видели в нарядах вовсе не соответствующих его степенности. Фуражку с кокардой тогда заменяла простая, довольно потертая шляпа, пальто было худенькое и в руках трость с металлическим молотком на рукоятке.

В таком костюме всего чаще появлялся он в портерной уже известного нам Калиныча, куда он ходил с разнообразными целями.

По официальным данным, Померанцев жил на «собственные средства».

Это странное выражение, так часто повторяемое в протоколах столицы, к нему было чрезвычайно применимо и вовсе не возбуждало никаких подозрений. Этот человек действительно жил на свои средства, но какие были эти его средства — никому до этого дела не было. Померанцев слыл везде под названием «всезнай».

Жуирующий Петербург, состоящий нередко в близких отношениях к героям скамьи подсудимых, эти мишурные денди, саврасы и прочие прожигатели жизни, они знали Померанцева, все до одного. Они были его клиентами и все нуждались в его советах и указаниях.

Эти-то «советы и указания» и составляли предмет дохода Померанцева. Если, например, кто-нибудь из имеющих право искать денег взаймы не знал, как это сделать, то ему тотчас же давали адрес «всезная», и через несколько дней заем устраивался. Точно так же, если кому-нибудь нужны были сведения о ком-нибудь, хотя бы едва заметном лице среди петербургской толпы, то он получал их через Померанцева.

При таких условиях давались, конечно, и такие сведения, которых нельзя было почерпнуть никаким легальным путем. Справки, конечно, очень хорошо оплачивались, и цена их была тем выше, чем интимнее требовалось сообщение.

Каким путем доставались эти сведения самому Матвею Ивановичу Померанцеву — это был его глубокий секрет.

Матвей Иванович был человек настолько таинственный и загадочный, что в случае надобности доставил бы очень трудную работу даже сыскным агентам. Так, мимоходом и по разным слухам известно было, что он родился в Петербурге, служил действительно в каком-то пехотном полку, но недолго длилась эта служба — всего несколько месяцев. Потом он женился, взяв жену из круга далеко не интеллигентного, но с капитальцем, потом овдовел, тоже очень скоропостижно… но все это было давно… очень давно!

Из последующей жизни Померанцева известно было только то, что он появлялся решительно везде, где появлялся наш «весь Петербург», на гуляньях, на скачках, на рысистых бегах, в театрах… и везде он имел вид степенный и внушительный.