Он кивнул, пытаясь скрыть свое невысказанное соглашение, прикусил сигарету. Так игрок пытается скрыть, что он знает о чем идет речь. Я продолжил.
— И даже если все это закончится завтра, даже если этот сезон открыли бы и испытания на людях разрешили, все равно это займет много времени. Даже если они начнут завтра, пройдут десятилетия, пока они не...
— Разовьются?.. — сказал он. Одно слово. Более чем достаточно, чтобы показать мне, куда вставлять скальпель.
— Гипер-разовьются, — повторил я, с нажимом. — Ни протоколов, ни контроля, никаких документов в медицинских журналах. Ни контрольных групп, ни плацебо. Что это значит? Это означает, что все получают лекарство. И каждый раз, когда есть прогресс, они увеличивают дозу. Высокоскоростная игра. Большинство умирает при первом лечении. Эти результаты зарывают с телами. Те, кто не умирает, переходят на следующий этап. И следующий. В конце концов, все они умирают. Затем вскрытия.
— Чтобы…
— Ускориться. Аутопсия занимает не больше нескольких часов. Затем переходят к следующей партии. Это процесс. Постоянное повторение. Пока не получается группа, которая действительно вылечилась. И даже тогда не все из них проходят путь до конца.
— Я не…
— Ты когда-нибудь видел чернобыльского сома? — резко перебил я его.
— А? Это рыба для?..
— Чернобыльский сом, восемь футов длиной, — сказал я, спокойно, словно читал энциклопедию, — весит больше сотни фунтов.
— Копался в моем прошлом? — насмешливо сказал он. — Я оставил свой городок миллион лет назад. Как только накопил на автобус.
— Да, и акцент свой бросил там же. Но ты помнишь сома на вкус?
— Я помню, какой он был раньше на вкус. И что?
— Так вот чернобыльского сома есть нельзя. Никто не может его есть. Вот почему они такие здоровые. Радиационное отравление превратило их в монстров.
Он потянулся во внутренний карман своего спортивного пальто и достал алюминиевую коробку. Открыл ее на столе, и я увидел, что у него там кедровые благовония и подставка под ними. Он зажег тайскую палочку и откинулся назад, сражаясь с волной боли.
— И какой в этом смысл? — выдохнул он.
— Дело в том, что нельзя есть этих монстров, но люди постоянно их ловят. И это означает, что они живы. Плавают в реках, и так далее.
Он глубоко вдохнул, подержал дым в оставшемся легком, чтобы максимизировать эффект. Я ждал пару ударов сердца, но он ничего больше не сказал.
— Вот, что они используют в гиперускорении, — сказал я ему. — Это быстрая
техника, так же, как были созданы эти сомы. Например, пять тысяч человек с раком, и вы бомбите их всех мега-дозой излучения. Гораздо более высокими дозами, чем здесь разрешено. Пациенты в медицинской коме — тело должно быть в покое, чтобы терпеть эти удары. И машины должны контролировать все, потому что главное не люди, а данные.
— И ты говоришь, что они нашли?..
— Рыночное лечение? Нет.
Еще кусочек правды.
— Еще нет. Но вот что они нашли: курс лечения с нулевым процентом рака у пяти процентов. Ты игрок, калькулятор, а не верующий. Так что сам займись математикой.
— Ты просто говоришь, что пятьсот из десяти тысяч не умирают от лечения, — сказал он, пытаясь оттолкнуть надежду, вдохнув еще раз дым.
— Это не то, что я говорю. Не то, совсем, что я говорю. Если ты хочешь понять, тебе нужно слушать внимательнее. То, чего тебе не хватает — это время. То, о чем я говорю, продолжается уже более четверти века. Это больше пяти циклов. И за все это время уровень выживания не менялся до степени статистической значимости.
— Это все еще…
— Некоторые выжившие остались жить, — перебил я. — И живут. Как сомы. Теперь понял?
— Надежность или законность, — выдохнул он слова скрипуче, которые всегда были для него волшебными. Возможно, не в его MBA классе статистики, но каждый раз, когда он садился за карточный стол. Я знал это, потому что я знал его. Он был наркоманом, но всегда проверял фармацевтические препараты, прежде чем что-то принять.
Вот почему я исключил его из схемы «игрока дегенерата». Конечно, он был игроком. Но он всегда мог остановиться, никогда не удваивался, чтобы возместить потери, никогда не проигрывал больше, чем имел, сидя за столом. Игрок, который не может остановиться, как торговец наркотиками, который принимает собственный продукт... рано или поздно, ему конец. Этот человек верил в числа, а не в судьбу. Вот, как он оказался там, где был — бухгалтер, специализирующийся на криптовалютах, отмывающий деньги у мультинационального синдиката.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу