Аркадий Бухов - Шерлок Холмс в России [Антология русской шерлокианы первой половины XX века. Том 1]

Татьяна Львовна рассказала про восьмилетнюю девочку, у которой были десять томов Шерлока Холмса и десять томов Нат Пинкертона, прочтенных. Восхищалась ими и говорила, что будет сыщицей. Владимир Григорьевич <���Чертков> говорил, что Шерлок очень интересен, он его читал. И передал русский рассказ, который он читал в английском переводе, под названием «Русский Шерлок Холмс». Выследил преступника в канаве, увидел его жалкое лицо, пожалел его и ушел. <���…>

Чертков вспомнил, как Хилков наткнулся на беременную бабу в своем лесу; это сильно подействовало на его нравственное перерождение [46] У Толстого, с. 241. Ср. с газетным сообщением: «За границей начинается литературный протест против так называемой „детективной“ беллетристики, т. е. беллетристики, специализирующейся на воспевании с легкой руки Конан-Дойля подвигов гениальных сыщиков. Будет издаваться специальный журнал такого типа. К делу протеста причастен, между прочим, Л. Н. Толстой. Одной из первых вещей, открывающих журнал, будет рассказ нашего беллетриста Вл. Тихонова. Рассказ уже просмотрен и одобрен маститым писателем» (Раннее утро. 1908. 8 марта). .

Педагоги и критики били тревогу. Маститый правовед и криминолог М. Н. Гернет (1874–1953) предупреждал, что чтение похождений сыщиков, знакомство по этой литературе с миром кровавых преступлений приводит юнца к подражанию жестоким героям романа значительно чаще, чем это думали. В некоторых случаях было установлено точное воспроизведение юными читателями Холмса и другой подобной литературы преступлений, описанных ими. Так, в Москве были получены домовладельцами письма с требованиями доставить под угрозою смерти деньги. Полицией был задержан вымогатель, оказавшийся совсем юнцом; в его кармане был найден выпуск с описанием того самого преступления, которое он сам совершил, а письмо с угрозами смертию оказалось точной копией одной из страничек найденной при мальчике книжки. Еще более тяжелый случай такого же влияния литературы был установлен судебным разбирательством в Елизаветграде. На скамье подсудимых сидели четыре мальчика 14–17 лет, обвинявшиеся в убийстве. Прочтя рассказ о «клубе шантажистов», они организовали свой «клуб бомбистов». Так же, как и юный московский вымогатель, они списали из книжки письмо к домовладельцам Елизаветграда с требованием от них денег под угрозой смерти (они подписывали письмо так: «Клуб бомбистов Царь ночи № 6»). Когда требование о доставке денег не было исполнено, угроза убийством была приведена в исполнение: юнцы убили двух мальчиков — сыновей домовладельцев [47] Гернет М. Н. Преступление и борьба с ним в связи с эволюцией общества. (М., 1914). С. 410–411. Газеты нередко сообщали, однако, и о «юных Шерлоках Холмсах», успешно выслеживавших воров и т. п. .

Ярчайшим выступлением против «пинкертоновщины» стала книга К. Чуковского Нат Пинкертон и современная литература (1908, дополненное изд. 1910). В сыщике с пудовыми кулаками, сменившем романтического, утонченного и рыцарственного, пусть и «мещанского» Шерлока Холмса, Чуковский пророчески усмотрел пришествие «миллионного готтентота», разлагающего и поглощающего все на своем пути — включая утратившую последние идейные ориентиры русскую интеллигенцию. Это резкое, страстное и пристрастное описание «восстания масс» опередило свое время: на Чуковского обрушились и «слева», и «справа» [48] Свод критических отзывов см. в: Чуковский К. Собрание сочинений в пятнадцати томах. Т. 7. М., 2012. С. 645–647. .

Наиболее долговечной шерлокианской мистификацией в России стал анонимный пастиш, опубликованный под именем Конан Дойля отдельным изданием в Петербурге в 1908 г.: Нож танцовщицы: Последние приключения Шерлока Холмса. Пер. с рукописи. Для пущей убедительности дан был и безграмотный английский подзаголовок: The knive (sic!) of a dancing girl.

Холмс и Уотсон путешествовали в этом пастише в Швецию, Петербург и Москву, расследуя дело об исчезновении молодого и состоятельного баронета; текст изобиловал абсурдными деталями и был не лишен расистских ноток. И все-таки вскоре он был «канонизирован» и вошел в ПСС Конан Дойля в издании П. П. Сойкина (1909–1911) как перевод некоего «Г. С.».

Удивительно, что не только Сойкин, но и такой проницательный читатель, как В. Б. Шкловский, не распознал подделку: в книге Развертывание сюжета (1921) он цитировал Нож танцовщицы как произведение Конан Дойля [49] Шкловский В. Развертывание сюжета. Пг., 1921. С. 56–57. .