Николай Животов - Убийца

Семейство Полониных состояло из стариков – мужа и жены, людей очень зажиточных, ничем не занятых и посвящавших все свое время дому и церкви; они никуда не ходили, кроме своего приходского храма, и невольно влекли за собой своих гостей. Петухов, Ганя и Павлов не стали пропускать почти ни одной службы. В их жизни наступил период религиозного увлечения. Благочестивые сами по себе, они никогда прежде не увлекались делами веры и религии. Вот это-то «равнодушие» к церкви, – как выражался Полонин, – они и приняли за причину всех их бедствий.

Назначен был день присоединения Павлова к православию на правах единоверия. Как раз в этот день, рано утром, пришла телеграмма от Степанова:

«Макарка, арестованный, пытался бежать, но был настигнут жандармами и опасно ранен. Жизнь его в опасности».

– Вот благословение, которое, как награда, ниспосылается мне Господом, – произнес Павлов.

Петухов, прочтя телеграмму, перекрестился, а Ганя только тяжело вздохнула. Все они горячо молились в церкви, где впервые Павлов присутствовал, как единоверец.

– Где он? Где Макарка?! – в один голос произнесли Густерин и следователь.

– Тс! Консилиум решает вопрос об извлечении пули! Сейчас будут делать операцию, хотя надежды почти никакой, – ответил дежурный врач.

– Помните, господа, что это не человек, а душегуб Макарка! С этим злодеем церемонии излишни, я хорошо знаю это по опыту, – возразил Густерин.

Они вошли в палату. На операционном столе лежал обнаженный Макарка. Издали он походил на труп орангутанга, покрытый густыми черными волосами. Только на левой руке было выжженное пятно. Следы какого-то каторжного знака. Всклокоченная голова, искривленные страданиями черты лица производили страшное впечатление.

– Такого ужасного человека нам не приходилось еще встречать, – говорили врачи-консультанты.

– Такого человека и не бывало еще среди разбойников, – подтвердил Густерин.

– Так это и есть Макарка-душегуб, – удивленно произнес один из врачей, – ну, подлинно, исчадие ада! Сам сатана, воплотившийся на земле! Посмотрите его мускулы, кости, череп! Настоящий дьявол.

Макарка открыл глаза и тяжело вздохнул.

– Не хотите ли сказать что-нибудь, – наклонился к нему врач. – Мы будем делать сейчас операцию, вы можете умереть. Может быть, пригласить священника.

– Будьте вы все прокляты, – прошипел умирающий.

– Оставьте его! Режьте как хотите, – громко сказал Густерин.

Макарка перевел на него глаза и остановил взор, полный ненависти.

– Доктор, – слабо произнес он, – я умираю. Перед смертью я хочу сказать всю правду! Слушайте. Этот человек, начальник сыскной полиции Густерин, украл у меня сто тысяч рублей и на пятьдесят тысяч бриллиантов! Пусть у него отнимут! Я дал ему их как взятку за свободу, но он обманул меня! Моя жена Ганя отравила отца своего и меня хотела отравить, но я не дался! Врать я перед смертью не буду! Еще слушайте! В подвалах моих нашли два трупа – это жертвы Тумбы; я сам ничего не знал! Клянусь вам моею душою, которая расстается с телом; клянусь прахом своим! Верьте умирающему. Мне все равно!

– Приступим скорее к операции. Надо дать ему хлороформа.

Макарка приподнял голову.

– Не режьте меня, прошу вас, я все равно умираю, дайте спокойно умереть.

– Вы священника не хотите?

Он с сердцем махнул головой и начал метаться и скрежетать зубами.

– Какая ужасная сила воли!

Через минуту Макарка успокоился.

– Надо приступить к операции, – произнес врач.

– Ну, так начинайте.

Врачи засуетились. Густерин наклонился к уху следователя.

– А слышали вы, что он говорил?

– Да. Это клевещет человек, собирающийся перейти в иной мир.

Макарка то и дело судорожно подергивался. Вот он открыл опять глаза.

– Позовите ко мне жену, тестя – я хочу проститься.

– Их нет, они в Москве.

– Так передайте им, что я проклял их раньше, чем испустить дух. Живой или мертвый, я буду сосать их кровь до последней капли! Скажите им…

– Макарка, опомнись! Как тебе не стыдно! Ведь ты умираешь! – подошел к нему Густерин. – Не хочешь ли ты принести повинную. Сознайся, раскайся, еще есть время, пока ты…

Макарка приподнялся и хотел было схватить правой рукой за горло Густерина, но это ему не удалось.

– Мы сейчас начинаем операцию, – заговорили врачи.

– Пойдемте, Дмитрий Иванович; нам дадут знать об исходе.

– Конечно… Мы пришлем к вам дежурного фельдшера. Операция начинается.