Глэдис Митчелл - Дьявол из Саксон-Уолл. Поспеши, смерть! [сборник]

— Странно, правда?

— Да, немного подозрительно. По-моему, они ведут себя довольно глупо. Но это не мое дело.

— А что вы скажете об этом? — И Джонс рассказал ему то, что сообщил доктор Кревистер.

— Я слышал эту историю от миссис Корбетт, в «Долговязом парне», — произнес Мортмэйн.

— Вы верите, будто Миддлтон умер от перитонита?

— Похоже на то, судя по тому, что мне рассказала миссис Корбетт.

— А судя по тому, что она рассказала мне, его отравили мышьяком, — возразил писатель. — Сопоставьте это с тем, что случилось с новым мистером Миддлтоном…

— Отравить человека мышьяком и проломить ему голову кочергой — разные вещи, — заметил доктор.

— Формально говоря, да, — согласился Джонс.

— И чисто психологически — тоже, — улыбнулся Мортмэйн. — Между этими убийствами примерно такая же разница, как между женщиной и мужчиной.

— Сходство между двумя полами более фундаментально, чем различия!

Доктор со смехом хлопнул его по плечу:

— Сразу видно романиста!

Джонс усмехнулся. Ему нравился доктор, и он с симпатией проводил его взглядом, пока тот шел от крыльца к своей машине. Позднее, при новой встрече, писатель с простодушным видом поинтересовался, что такого человека, как Мортмэйн, могло привести в Саксон-Уолл.

Они пили пиво в маленькой гостиной Джонса, и доктор, задумчиво посмотрев на свой бокал, ответил:

— Нелегальная операция. Беременность у сифилитички. Меня освободили за недостатком улик.

— Вот, кстати, любопытная тема! — воскликнул Джонс. — Что вы думаете о евгенике и подобных вещах? Меня всегда интересовал данный вопрос. Я затронул его в одном из своих романов, но, кажется, не слишком удачно. Моим читателям нужно что-то более сентиментальное.

Доктор поднял бокал и, прищурив левый глаз, стал разглядывать на свет светлый янтарный напиток с шапкой пены. Потом покачал головой и мрачно процитировал:

Миссис Пэшен занималась уборкой у Джонса только по средам и субботам, поэтому утром, подав ему завтрак, оставила его беседовать с доктором и удалилась. Пробыв там час или два и, очевидно, выполнив какие-то свои домашние дела, к половине двенадцатого она обычно возвращалась к Джонсу и принималась готовить ему обед.

В день, когда убили мистера Миддлтона, между ее утренним и дневным визитом к Джонсу заглянули не менее четырех человек, чтобы сообщить новость. Первыми оказались мисс Харпер и ее сестра, едва разминувшиеся с появившейся позднее миссис Корбетт. За ними последовала Лили Саудолл. Последняя кроме новостей, которые, как она благоразумно предположила, он уже слышал, принесла ему сообщение от доктора.

— Ему не нравится, как выглядит пастор, и он хочет показать его специалисту. Доктор написал вам, что с ним происходит. Вот, смотрите. «Он страдает»… — а дальше непонятное слово. Я пыталась разобрать его, но не получилось. Врачи всегда пишут так неразборчиво, правда?

Это была совсем не та заплаканная девушка, которую Джонс видел у викария после ее ссоры с Корбетт. Он улыбнулся:

— Это чтобы непосвященные не поняли, что они хотят сказать.

Но Лили не оценила его остроту.

— Что там за слово, сэр? Мама обязательно спросит, когда я вернусь. «Он страдает…»

— …«галлюцинациями», — сухо закончил Джонс.

Девушка недоуменно посмотрела на него, но он, криво усмехнувшись, молча дал ей шесть пенсов за услугу и вернулся в дом.

У садовых ворот Лили столкнулась с возвращавшейся миссис Пэшен. Проходя мимо, Лили смачно плюнула на дорожку. В ответ на это оскорбление миссис Пэшен отвесила иронический поклон и распахнула для нее ворота.

— Кажется, вы не пользуетесь популярностью у Лили Саудолл, — позднее заметил Джонс.

Миссис Пэшен подняла на него свои черные глаза и произнесла без малейшей иронии в голосе:

— Лили очень хорошо воспитана. Весьма респектабельная девушка.

— Есть новости о смерти мистера Миддлтона? — спросил Джонс.

Миссис Пэшен покачала головой:

— Я была там час назад. В доме полно полиции из Стаухолла. Теббаттсам и их сыну приходится несладко.