Роман Антропов - Сыщик Путилин

Прошла минута, другая… И наконец, задняя дверь распахнулась, и из нее прямо в руки полицейским вышло человек десять мрачных аборигенов страшного вертепа. Наступило уже утро, сменившее эту ужасную ночь, когда мы, разбитые, потрясенные, повели нашу славную добычу в полицию. Только у заставы мы нашли подводы ломовых, на которые усадили пленных и уселись сами.

Путилин ликовал. Мы все горячо поздравляли его с блестящей победой. Вся его шуба была разодрана в клочья. Это красавица Груня во время смертельной схватки располосовала ее своим страшным ножом.

Несмотря на ужасную усталость, Путилин сейчас же по прибытии приступил к ее допросу:

— Слушай, Аграфена, ты попалась. Запираться теперь поздно, глупо. Скажи, неужели это ты отрезала все одиннадцать голов?

— А тебе это не все ли равно? — дерзко ответила она, ни на йоту не смущаясь и хищно оскаливая свои ослепительно белые зубы. — Что вот тебя не прирезала — про это жалею!

— Скажи, ты догадывалась, что это я приехал к тебе в гости? — полюбопытствовал Путилин.

— А ты рассчитывал нас провести? — цинично расхохоталась Груня.

— Ты что же — атаманша?

— Атаманша.

— Кто же твои сообщники? Предупреждаю тебя: если ты откровенно сознаешься во всем и выдашь твоих молодцов-удальцов, то можешь рассчитывать на снисхождение суда.

— А если не выдам, так все равно дальше Сибири не угоните! — расхохоталась она. — А оттуда, эх, как легко убежать!

Я не буду вам пересказывать все подробности длинного, запутанного следствия. Главное мое внимание было сосредоточено, конечно, на яркой, поразительной личности «атаманши-головорезки» Груни.

Ни до, ни после этого мне не случалось больше видеть женщины, подобной этой. Это был действительно дьявол в женском обличье. Чтобы вырвать у нее признание, ее подвергли пытке. Ей давали есть исключительно селедку и… и ни капли воды. Семь суток — чувствуете ли вы громадность этого срока? — она превозмогала страшную, мучительную жажду. О, если бы вы видели, какими глазами глядела эта страшная преступница на Путилина! Наконец она сдалась.

— Пить… Я все расскажу! — взмолилась она.

И рассказала, выдав главарей шайки.

— На своем веку я зарезала, — заявила она с поразительным хладнокровием, — двадцать восемь человек. Мне это все равно, лишь бы ножик был удобный, острый, по руке. Сначала — ткнешь в шею, потом — р-раз! — кругом шейки, только хрящики захрустят. Эх, хорошо!

Никто не мог без содрогания слушать эту страшную исповедь. Я, доктор, привычный ко всевозможным кровавым ужасам, и то бледнел. Торжество Путилина, нашедшего это исчадие ада, было полным. Ее судили и приговорили к бессрочной каторге.

Кацавейка — верхняя распашная короткая кофта.

Гарус — род грубоватой шерстяной пряжи.

От «золотая рота»: первоначально — название дворцовых гренадер, в чьих мундирах преобладали красный и золотой цвета; впоследствии — представители городских низов и преступного мира.

Я сатана! ( церк. — слав. )

Хлысты — возникшая в России в конце XVII — начале XVIII века секта духовных христиан, отвергающая обряды православной церкви и требующая самобичевания.

Ксендз — католический священник в польской церкви.

«Будьте здоровы, падре!» ( лат.)

«Отче наш, иже еси на Небесех… Верую в вечную жизнь…» ( лат.)

«Свободны, ваша светлость?» ( лат. )

Эминенция — почетный титул кардиналов.

«Величайшая вина» ( лат. ).

«Это единственный путь к смерти» ( лат. ).

«Идущий на смерть должен восхвалять Господа» ( лат. ).

«К милосердию Христа и святой Девы Марии» ( лат. ).

«Приветствую тебя, о святейшая» ( лат. ).

Воздух — покрывало для сосудов с причастием.

Глазет — старинная ткань типа парчи с вытканными на ней золотыми и серебряными узорами.

Вершок — 4,4 сантиметра.

Кабошон — округлая шлифовка драгоценных камней.

Исполать — «слава, хвала!»