Роб Томас - Мистер Критик

После этого Вероника неловко стояла в толпе, пока все спокойно общались. Логан ушел с катафалком к могиле. Его глаза даже не метнулись к ней пока он стоял по стойке смирно, ожидая команды пойти за катафалком. Было почти сюрреалистичным — видеть его настолько формальным. Часть ее хотела смеяться. В конце концов, это был парень, в течение четырех лет попадающий в полицию.

Но часть ее чувствовала тяжесть, наблюдая как он напряженно идет в идеальном унисоне с остальными.

Признай, Вероника, это пугает тебя, видеть что он так серьезно это воспринимает. Пугает тебя, потому что ты убедила себя, что все это армейское было причудой богатого олуха. Но нет. Даже не близко.

Она увидела Кэти, стоящую с четырьмя другими женщинами. У одной из них была маленькая девочка, где-то шести лет, обнимающая ее за талию, у другой в сумке на груди висел ребенок. У них у всех были огромные сумки и туфли на низких каблуках. Кэти неожиданно ее заметила и помахала. Вероника подошла к ним, чувствуя себя почти застенчиво.

— Разве это была не прекрасная церемония? — спросила Кэти. — Его родители хотели мессу, но Эллисон настояла на церемонии на улице. Она хотела убедиться, что у него будет последний полет, — она развернулась к группе. — Это Вероника. Вероника, это Эйприл, Люсия, Энн и Жасмин.

Они все кивнули и пробурчали приветствия.

— Полагаю, Эллисон вероятно теперь постоянно будет здесь, как думаешь? — спросила Энн.

— Что ж, здесь ее родители. Они помогут ей позаботиться об Энтони. — Кэт покосилась на Веронику. — Винс был размещен в Сан-Диего, но после рождения Энтони, Эллисон вернулась домой в Сиэтл, чтобы быть ближе к семье, пока он на рейсе. Тяжело быть одной, когда у тебя ребенок.

— А то, — сказала Жасмин, женщина с ребенком. Она покачивалась на пятках, держа в руках дочку. — Мой муж уехал как раз до ее рождения.

Вероника осмотрела небольшую группу. Все пятеро выглядели похоже — дружелюбно, грустно, покорно.

— Вы все жены морских офицеров? — спросила она. Они все кивнули.

— Так… как вы это делаете? — пробормотала она. — В смысле, я едва продержалась наши первые полгода порознь. Как вы годами с этим справляетесь?

Они обменялись взглядами, и она неожиданно почувствовала себя ребенком. Вот она, жалуется на шесть месяцев разлуки, когда женщина только что потеряла мужа. Но ей нужно было знать, как они справляются со страхом, с видениями о самолетах, падающих с неба, с постоянным страхом получить отчет о несчастном случае? Как они снова и снова прощаются?

Кэти положила руку на руку Вероники.

— Это нелегко. Много ожидания. Тебе приходится многое отложить. И не только долгосрочные вещи. Каждый день я думаю о тысячах вещей, которые я хочу сказать Нейту. Я начала носить блокнот, чтобы туда все записывать, потому что когда я говорю с ним по телефону, я все забываю.

Другие женщины рассмеялись. Веронике захотелось плакать.

Кэти, кажется, заметила. Она посмотрела на своих подруг, потом на Веронику.

— Мы присматриваем друг за другом, пока нет наших мужчин. Это большая часть всего этого. Поддержка твоих сестер, люди которые знают через что ты проходишь. Ну, ты увидишь.

Затем Вероника увидела Логана, идущего по проходу. Он был один, спина прямая, плечи расправлены. Их глаза встретились. Он не улыбнулся, но что-то в его лице потеплело. Вероника виновато улыбнулась, когда отошла от женщин.

— Простите. Мне нужно идти. Спасибо. Я… — она сдалась и отвернулась.

Они встретились в нескольких метрах от толпы. Ей было страшно дотрагиваться до него, не зная, вдруг это нарушит какой-то протокол. Какое-то время они просто стояли, смотря друг на друга в тишине.

Ее глаза упали на его ленты, сложное, разноцветное пятно над его сердцем. Он как-то объяснял что значит каждая из них, но теперь она ничего не могла вспомнить. В стольких областях его жизнь для меня все еще загадка. Линии красного и голубого и зеленого слились вместе, когда слезы подступили к глазам. Потом она обняла его, к черту протокол. Она прижалась лицом к его груди и закрыла глаза.

Она уже знала, что он решил уехать, знала до того как он заговорил. Но одну последнюю минуту, она могла притвориться, что он был ее. На одну последнюю минуту, она держала его и позволила ему держать себя.

— Знаете, я всегда думал, что нельзя спорить с результатами, но кажется это и пытается делать мой противник, — шериф Дэн Лэмб оглядел толпу, его глаза округлились от поддельного скептицизма. Глупый смех и возгласы раздались из толпы.