Роберт Ладлэм - Звонок мертвецу (сборник)

В квартире не было ни шороха, ни звука.

Я потрогал ручку, она неожиданно повернулась под моей рукой. Оставалось только открыть дверь и войти. Закрыв за собою, я оказался в полумраке прихожей. Здесь было так же тихо, как в подъезде. Даже еще тише. Я вынул свой 45-й калибр, быстро взвел курок и держал ствол наготове. После этого включил свет.

Никого.

Квартира была небольшая: много ли нужно холостяку. Гостиная соединялась с кухней баром, открытая дверь вела в ванную, а другая, чуть приоткрытая — в спальню.

Я подошел к этой двери, толкнул ее так, что она открылась до конца, дотянулся до выключателя на внутренней стороне дверной рамы.

И тогда я обнаружил Арта.

Рядом с ним лежала декоративная подушечка с обожженым и вырванным пулей углом. Подушка в роли глушителя. Пуля вошла Арту в висок. Думаю, что Арт спал, поэтому принял смерть, даже не догадываясь об этом.

Что я мог сказать или сделать? С Артом все кончено. Неужели мое слово его сгубило? Что же иное могло быть причиной его гибели? Я все обдумывал свои дела, а о его безопасности даже не подумал. Никто, кроме нас двоих, не знал, что я сам посоветовал Арту сделать сенсационный материал о покойниках в моей квартире. А теперь... Что помешает полиции наклеить на меня ярлык убийцы-мстителя, мол я отомстил ему за то, что он выдал моих мертвяков. Разве копов смутит смехотворность такого объяснения, будто я навек их туда определил и надеялся, что об этом никто никогда не пронюхает... Ну что ж, против глупости нет лекарства.

В комнате стоял запах виски, пороха и паленого птичьего пера, и запах этот будет висеть здесь еще долго, часами. Я потрогал лицо Арта, оно было еще теплым: значит, убийство произошло совсем недавно. Вернувшись к двери, я осмотрел замок; нет, взломан он не был — ни царапин, никаких следов. Скорее всего, Арт сам облегчил убийце путь. Он вернулся домой сильно веселым и не запер дверь. А замок был того типа, который сам не захлопывается, нужно изнутри повернуть щеколду. И Арт, как делал он множество раз и раньше, возвращаясь пьяным, просто вошел, прошел в спальню и плюхнулся в постель, не заперев двери. Так и было, не сомневаюсь.

Я тщательно проверил его карманы, куртку, брошенную на спинку стула, потом заглянул в туалет. Следов обыска нигде не было, одежда аккуратно висела в шкафу, все было на своих местах, но я понимал, что, если тут и было нечто существенное, теперь оно исчезло, ибо здесь работал специалист.

Я вытер носовым платком все ручки, к которым прикасался, и вышел из квартиры. Но пошел не вниз, а вверх. Поднялся на чердак, вылез на крышу, добрался по ней к углу соседнего здания и спустился по пожарной лестнице, предприняв эту предосторожность на тот случай, если снаружи у дома Арта меня кто-нибудь ждал. Пройдя два квартала, я схватил тачку и отправился к Кармен.

Многозначительный старикашка не забыл меня с прошлого раза, но это не помешало ему вторично проверить мои документы. Он, видно, считал, что тот факт, что Кармен принимала меня, ничего не значит. Возможно, она уже выставила меня за порог. Он был величествен в своей должности, не доверяя мне даже тогда, когда в руке у него находился мой документ с печатями и фотографией.

Я поднялся, наконец, и увидел, что Кармен ждет меня возле лифта. Она улыбалась, но глаза выдавали сильное беспокойство. Она бурно кинулась мне на грудь, губы ее жадно впились в мои, в этом было даже что-то болезненное. Ее тело, напряженное силой жизни, казалось, освободило себя от всего, что долго сдерживало ее ощущения. Чувства вырвались наружу.

Слезы проложили по ее щекам блестящие дорожки, потом она оторвалась от моих губ и, уткнувшись в мое плечо, всхлипывала возле моей шеи.

— Полегче, детка, — сказал я и слегка отстранил ее, чтобы лучше видеть, но только на секунду, потому что она вновь неистово прильнула ко мне. И твердила она все одно и то же:

— Гангстер, ты сумасшедший! Ты сумасшедший!

Я вытер ее слезы, нежно поцеловал, затем за руку отвел в квартиру. Она все еще всхлипывала, дыхание ее прерывалось. Я сказал ей:

— Не привык к такому дружественному приему.

Она слабо улыбнулась, уже почти успокоившись.

— Ты ненормальный, Ирландец. Все газеты, все теленовости, все комментаторы обвиняют тебя в этом... Райан... Не можешь ты... Я не знаю, как все это понять...

— Скверно, да?

— Но почему?.. Почему, Райан, все они обвиняют тебя?

— Радость моя, к чему столько вопросов?

Она помолчала, нахмурилась, забрала свою руку из моей и положила ее себе на колено.