Роберт Ладлэм - Звонок мертвецу (сборник)

Ее усмешка перешла в короткий смешок, снявший то напряжение, которое было вызвано моим приходом.

— Деточка, ты действительно могла бы кое в чем помочь мне.

— Секс? Ты намерен получить свою порцию?

— Не получить... Отдать.

Она послала мне легкий воздушный поцелуй.

— Ну хорошо, кроме шуток, мэн, почему ты все-таки сюда пришел?

— Ты не поверила мне, но я действительно остался без ночлега и чертовски устал. Все это из-за того, что я попал в крутой переплет, котенок.

Улыбка потихоньку сползла с ее губ, и лицо стало хмурым.

— Нелады с полицией?

— Если бы... Кое-что похуже. Я меченый. Один мой приятель утверждает, что появилась даже афишка с моим портретом и с ценой, объявленной за мою голову. Не особенно верится в это, но все же, радость моя, меня загоняют в угол.

Она не требовала каких-либо объяснений. Просто сидела и молчала, давая отзвучавшим словам утонуть в тишине. И в том, как она держала себя, было что-то сильное, надежное.

После пары сандвичей и нескольких глотков виски, усталость чуть отступила, напряжение, сковывающее все мышцы, ослабло. И тогда только она продолжила разговор.

— Плохо, парень?

— Действительно плохо. Они вызвали войска.

— Как?.. Какие войска?

— Наемников... Не поняла? Наемных убийц.

Она прикрыла глаза, будто размышляя о чем-то, потом встала, принесла мне еще виски и, протягивая пополненный стакан, сказала:

— Если хочешь помощи, расскажи мне все.

— Нет, что ты, какая помощь... Но рассказать хочу.

И я вкратце обрисовал ей всю ситуацию.

Она помолчала, потом спросила:

— Что я могу для тебя сделать, Райан?

— Упакуй меня на ночь, дорогая. Я с ног валюсь. И вообще, не люблю быть застреленным не выспавшись, а все мои дежурные подушки сегодня накрылись. Мне к ним нельзя.

— И это все?

— Это немало, детка, — я встал и взял се за руку. — Я бы мог и еще кос о чем попросить тебя, но не к лицу мне навешивать на такую конфетку свои проблемы.

Она была рядом, почти в моих объятиях, замерла и не двигалась. Нет, все же двинулась и прильнула ко мне, и я почувствовал, какая она жаркая, большая, я просто физически ощутил в ней биение жизни.

— Почему, Райан?..

— Хоть я и гангстер, но и меня подчас донимает чувствительность.

После продолжительного поцелуя, она улыбнулась и отвела меня в гостевую комнату, где мы вновь обнялись, и она прошептала:

— Я тоже чувствительна, Райан, а потому мне хочется, чтобы ты навесил на меня хоть одну из твоих проблем.

— Может быть, потом...

Губы ее были горячими и влажными.

— Ну хорошо, позже так позже.

Она целовала меня, а мне казалось, что она лишь дразнит ложными надеждами. Ее усмешка была немного проказлива, и она даже позволила кое-что своим рукам. Затем, пожав плечами, подала мне халат и направилась к двери. Когда она выходила из комнаты, то стала силуэтом, обернулась на миг в дверном проеме и исчезла.

Когда я начал соображать, я принял пронзительно холодный душ и, бросив халат на стул, с наслаждением улегся в постель. Но прежде чем мне удалось заснуть, взбудораженное воображение все показывало мне ее, я перебирал в памяти все черты, словечки, все жесты и походку. Брюнетка, вот кто она! Каштаново-золотистая брюнетка... Наконец мое воображение вконец запуталось в ее прекрасных линиях, которые бегут, сплавляясь одна с другой, переходят в следующие и скользят, подчиняясь тонкой игре светотени.

Проснулся я от звука неожиданного. Возле кровати тихо затренькал будильник. Где я нахожусь, я вспомнил сразу, но и точно знал, что будильника не заводил. Дверь была приоткрыта, а халата, оставленного мной на стуле, не было. Итак, будильник завел не я. Значит, Кармен. И точно, я заметил, что к будильнику прислонена записка, кратко гласившая: «Позови меня, гангстер». И такая же краткая приписка-постскриптум: «Ты хорошо смотришься во сне».

Я проснулся, оставалось только позвать ее,

И я ее позвал.

Потом появился кофе, приготовленный ею весьма искусно, и венские булочки в плетеной корзинке. Дожевывая третью булочку, я дозвонился до кафе «Труха», узнал номер телефона, который для меня оставил Арт, и позвонил по нему.

Это был не домашний телефон.

Пока пошли за Артом, я прислушался и живо вообразил себе задний план, на фоне которого будет происходить наш разговор. Набор утренних жующих физиономий, громкие незнакомые звуки иноземных наречий, музыка автоматического проигрывателя, чьи-то возгласы, и вот идет пьяный Арт. Он, полагаю, пил всю ночь, но пил специально, а это совсем не то, что пить просто так. Я представил, как он гримасничает, продираясь через заграждения слов, которые ему необходимо произносить.