Кэролайн Уэллс - Малиновый джем

Зрелище было захватывающим до дрожи. Затаившая дыхание толпа наблюдала, как он карабкается по отвесной стене, цепляясь за подоконники, каменные украшения и как бы держась ни на чем — подобно настоящей мухе.

Когда он оказывался в особенно трудном месте, толпа умолкала, инстинктивно чувствуя, что сейчас крики могут только отвлечь акробата.

Он продолжал, взбираясь выше и выше, порой делая паузу, чтобы посмотреть вниз и улыбнуться океану запрокинутых лиц, а в момент особой бравады он даже останавливался, повисая на одной руке и размахивая крохотным флагом, сжатым во второй.

Наконец, он достиг крыши. Поднявшись на парапет и весело взмахнув своим знаменем, он поклонился ликующей толпе.

Затем, будучи смельчаком, Хэнлон начал обратный путь.

Эта задача оказалась опасней, и потому более зрелищной.

Фибси наблюдал за ним, подмечая каждый шаг, каждое движение, от возбуждения выходя из себя.

А затем, когда до земли осталось полдюжины этажей, и успех уже был практически у него в руках, что-то произошло. Никто не понял, что это было: неверный шаг, ошибка в расчетах, пошатнувшийся камень или что-то еще, но Хэнлон упал. На землю. С шестого этажа.

Стоявшие поближе к месту падения отшатнулись назад. Другие устремились вперед. Готовая к несчастному случаю «скорая» отвезла пострадавшего в больницу. Хэнлон не умер, но так сильно расшибся, что жизни в нем осталось лишь на считанные часы, а, может, и минуты.

— Пропустите меня, я должен его увидеть! — Фибси протискивался через врачей и медсестер. — Говорю вам, я должен! Именем закона, пропустите меня!

Настойчивость принесла свои плоды, и его пропустили к Хэнлону.

Там уже был священник, совершавший обряд освящения умирающего и бормотавший слова утешения, но при появлении Фибси потускневшие глаза Хэнлона просветлели, и он до какой-то степени пришел в себя.

— Да, это он! — выкрикнул собравшийся с силами акробат. — Я должен поговорить с ним!

Врач отступил, пропуская вперед паренька.

— Позвольте ему говорить, если он хочет. Сейчас это уже не важно. Бедняга не проживет и десяти минут.

Испуганный, но решительный, паренек подошел к постели.

Он взглянул на Хэнлона, необычно тихого и побледневшего, но, тем не менее, с горящими глазами — он явно желал что-то сообщить.

— Иди сюда, — шепнул он, и Фибси подошел поближе. — Ты знаешь?

— Да, — ответил Фибси, оглянувшись в поисках свидетелей этого необычного признания. — Это вы убили Сэнфорда Эмбери.

— Я. О… я не могу говорить… Расскажи сам…

— Это его признание, послушайте, — пояснил паренек священнику и врачу, а затем обратился к Хэнлону. — Вы забрались по стене дома в квартиру Эмбери, со стороны боковой улицы, а не Парк-Авеню, вы попали туда через окно мисс Эймс.

— Да, — подтвердил Хэнлон, его губы едва шевелились, но глаза показывали согласие.

— Вы прошли через две спальни, тихо, не разбудив никого из дам, и вы убили мистера Эмбери, а затем вы вернулись тем же путем…

Глаза Хэнлона словно сказали «да».

— Но когда вы проходили через комнату мисс Эймс, она пошевелилась. Подумав о том, что она могла проснуться, вы подошли к ней, чтобы проверить. Там вы случайно обронили использованную пипетку, возможно, она выпала из вашего кармана. Когда вы склонились над старушкой, та схватила вас за рукав и укусила его — она почувствовала вкус малинового джема. Этот джем попал на рукав в то время, когда вы лезли по стене мимо окна Паттерсонов — у них на подоконнике была банка…

— Да, это так, — выдохнул Хэнлон, на лице которого можно было прочесть восхищение сообразительностью мальчишки.

— На вас были наручные часы, те же самые, что и сейчас, и от вас исходил запах бензина — из-за вашего мотоцикла. Вы были тем самым многократно описанным «видением» мисс Эймс, от ее постели вы ушли в то же окно, через которое и вошли. Вот здорово! Целый трюк! — Эта похвала вырвалась у Фибси, когда он понял, что его предположения оказались правдой.

— Я догадался об этом — джем погубил вас. Но у нас не так уж много времени на разговоры.

Глаза Хэнлона остекленели, дыхание стало прерывистым: было очевидно, что близок конец.

— Кто нанял вас? — Фибси задал вопрос столь энергично, что, казалось, он стремится вырвать ответ умирающего любой ценой, и тот прошептал:

— Элворд Хендрикс… за десять тысяч долларов, — и затем Хэнлон испустил дух.

Напомнив священнику и врачу, что они стали свидетелями признания умирающего, Фибси выбежал из комнаты и постарался добраться до Нью-Йорка как можно скорее.