Элизабет Мид-Смит - Знаток загадок

Безусловно эта легенда была очень любопытна, и я допускаю, что она произвела на меня некоторое впечатление. Я даже вообразил, что когда-то где-то уже слышал нечто подобное, но мне не удалось точно воспроизвести это в своей памяти.

За три дня до того я приехал в Аббатство Клинтон охотиться на фазанов.

Был уже вечер воскресенья. Вся семья, кроме старого сэра Генри, Аллена и меня, была в церкви. Сэр Генри (к тому времени ему было уже около восьмидесяти лет), хронический инвалид, отправился в свою комнату на послеобеденный сон. Младший Клинтон и я пошли на прогулку по окрестностям, а вернувшись, возобновили наш разговор о семейной истории. Когда дело дошло до легенды о родовом проклятии, дверь в библиотеку тихонько отворилась, и сэр Генри в своем черно-сиреневом пиджаке, очень сильно контрастировавшем с его белоснежными волосами и бородой, зашел в комнату. Я встал со стула, подал ему свою руку и проводил до его излюбленного кресла. Как только он со вздохом опустился в его роскошную глубину, на глаза ему попался старый том, который я недавно положил на соседний стол. Он нагнулся вперед, взял книгу в руки, и посмотрел на своего сына.

— Это ты брал книгу? — резко спросил он.

— Да, отец. Взял, чтобы показать ее Беллу. Он интересуется историей Аббатства и…

— Поставь ее на место сейчас же, — прервал старик, его черные глаза на миг озарились внезапной страстью. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я терпеть не могу, когда мои книги лежат непонятно где, особенно эта. Постой, дай-ка лучше мне ее сюда.

Он с трудом поднялся с кресла, взял книгу, запер ее на ключ в одном из ящиков своего письменного стола и вернулся на место. Его руки дрожали; он сидел будто охваченный внезапным ужасом.

— Ты говорил, завтра к нам приезжает Филлис Керзон? — теперь уже с раздражением спросил пожилой человек сына.

— Да, отец, конечно, неужели ты не помнишь? Миссис Керзон и Филлис приезжают на две недели. Ах, точно, — добавил он, вставая со стула. — Ты мне напомнил о том, что я должен сходить сказать Грейс…

Остаток фразы потерялся за захлопнувшейся дверью. Как только мы с сэром Генри остались одни, он посмотрел на меня долгим молчаливым взглядом. А потом заговорил:

— Прошу прощения за резкость. Я сам не свой. Не понимаю, что со мной происходит, я словно распадаюсь на куски. У меня бессонница. Думаю, что мне уже не долго осталось, и очень беспокоюсь за Аллена. Дело в том, что я отдал бы все что угодно, чтобы остановить эту помолвку. Я хочу, чтобы он никогда не женился.

— Очень печально слышать это от вас, сэр, — ответил я. — Я был уверен, что вы, как отец, должны хотеть видеть своего сына счастливым.

— У большинства мужчин так и есть, — последовал ответ, — но у меня свои причины желать совершенно иного.

— Что вы имеете в виду? — не удержался я.

— Если бы я только мог сам это объяснить. Скажу только, что лучше Аллену не продолжать наш род. Возможно я чересчур одержим этой идеей, и конечно же мне не под силу остановить свадьбу, но я обеспокоен очень многими серьезными вещами.

— Я бы очень хотел вам помочь, — порывисто сказал я. — Если есть хоть что-то, что я могу для вас сделать, знайте, что вам стоит только попросить меня об этом.

— Спасибо, Белл, я знаю. Но я не могу тебе всего рассказать. Может быть когда-нибудь и смогу, но сейчас — сожалею, ужасно сожалею.

Его снова охватила дрожь; он закрыл глаза руками, словно ограждая себя от какого-то ужасного зрелища.

— Никому ни слова о нашем разговоре, особенно это касается Аллена, — внезапно сказал он. Возможно, что однажды я попрошу тебя о помощи. И помни, Белл, что я тебе доверяю.

Он протянул мне руку, которую я тут же пожал. Через мгновение зашел дворецкий с лампами, и я воспользовался этим удобным случаем, чтобы удалиться в гостиную.

На следующий день прибыли Керзоны. Одного взгляда на Филлис хватило, чтобы понять, что она очаровательна. Высокая, хрупкая, с прямой и грациозной осанкой и красивым, несколько надменным, лицом. В спокойном состоянии она выглядела высокомерной, но когда начинала говорить, все лицо ее оживало, а доброта и харизма переливались через край. У нее был задорный смех, милая улыбка и тонкая, сочувственная душа. Я был уверен, что у этой девушки добрейшее сердце, и что выбор Аллена достоин восхищения.

Прошло несколько дней, наступил последний вечер перед моим отъездом обратно в Лондон. Мать Филлис недавно ушла спать, пожаловавшись на головную боль, и Аллен внезапно предложил нам втроем прогуляться под луной: ночь была великолепна.