Ричард Остин Фримен - Око Озириса

— Ого, — вырвалось у Норбери, когда свет упал на фотографию, — вы и вправду ничего не растеряли.

В эту минуту Руфь коснулась моего локтя, сначала легонько, а потом сжала его крепко и нервно. Я почувствовал, как дрожат ее пальцы, заметил мертвенную бледность ее лица.

— Не выйти ли нам в галерею? — предложил я. — Здесь душно и жарко, помещение дано не проветривали.

— Нет, — заявила она, продолжая держать меня за локоть, — я останусь. Мне уже лучше.

Торндайк внимательно посмотрел на нее и хотел что-то сказать, но доктор Норбери опередил его вопросом:

— Почему некоторые зубы мумии кажутся на снимке белее других?

— Белизна определяется присутствием металла, — пояснил профессор.

— Значит, на зубах пломбы? Любопытнейший факт! Я читал, что древние египтяне, высшая каста, разумеется, применяли пломбы из золота, врачи даже изготавливали искусственные зубы, но подобных экспонатов я не видел, и в нашем музее их нет. Надо бы распеленать и тщательно обследовать эту мумию. Все ли зубы запломбированы одним и тем же металлом? Похоже, нет — они не одинаково белые.

— Те зубы, что выглядят белыми, запломбированы золотом, а вот этот сероватый зуб, — указал Торндайк, — вероятно, оловом.

— Ох, как интересно! — всполошился Норбери. — Уникальный экспонат! А что вы думаете вот об этом пятнышке в верхнем отделе грудной кости?

— Это Око Озириса, — нерешительно промолвила Руфь.

— Господи! — хлопнул себя по лбу доктор Норбери. — Как я сразу не догадался? Вы совершенно правы, очаровательная леди. Око Горуса, или Озириса, если предпочтительнее такое название. Наверняка этот символ вызолочен на одном из слоев ткани.

— Для позолоты снимок слишком нечеткий, — сказал Торндайк. — Это татуировка, выполненная киноварью.

— Почему киноварью?

— Татуировка углем не оставила бы такого заметного пятна.

— По-моему, вы ошибаетесь, — насупился доктор Норбери, — мы проверим вашу гипотезу, если директор отдела позволит снять с мумии пелены. А вот эти маленькие штучки у колен тоже металлические?

— Да, и они не у колен, а в самих коленях: это фрагменты серебряной проволоки для скрепления травмированных надколенников.

— Вы уверены? — воскликнул Норбери, с восторгом глядя на белые пятнышки. — Что же получается? Мумия писца Себекхотепа, которую мы считали самой обыкновенной, — бесценная диковина? Раритет мирового значения? Единственный и неповторимый?

— Да, несомненно, — кивнул Торндайк.

— Благодаря вашим замечательным исследовательским способностям, профессор, мы сделали величайшее открытие. Бедный Джон Беллингэм! Он и не подозревал, какое сокровище оставляет музею. Как бы я хотел, чтобы он знал это и радовался вместе с нами! Чтобы он сейчас находился здесь!

Торндайк дождался, пока Норбери замолчит, и бесстрастно произнес:

— Джон Беллингэм здесь, доктор. Вот он.

Норбери отпрянул и уставился на Торндайка:

— Эта мумия — тело Джона Беллингэма? Как прикажете вас понимать? Она экспонировалась в музее за три недели до того, как он исчез.

— Нет, — покачал головой Торндайк. — Вы и мистер Джеллико видели Джона Беллингэма живым четырнадцатого октября, более чем за три недели до того, как мумия покинула дом на Куин-сквер. После этой даты ни один человек, кто знал Беллингэма и мог бы удостоверить его личность, не встречал его ни живым, ни мертвым.

— Но как тело Джона Беллингэма попало в футляр?

— Надо поинтересоваться у мистера Джеллико.

Повисла пауза, после чего Норбери, словно спохватившись, спросил:

— А где Себекхотеп? Я имею в виду, где настоящая мумия?

— Я полагаю, что останки Себекхотепа или их часть лежат в морге в Вудфорде и ждут судебного следствия.

Когда я услышал эти слова, кровь бросилась мне в голову, краска стыда залила щеки. Я ненавидел себя в ту минуту. Это я-то, специалист, изучавший физиологию и анатомию, окончивший медицинский колледж, слушавший курс у знаменитого профессора Торндайка, принял древние кости за останки недавно умершего человека. Какой позор! «А еще врач!» — вспомнил я упрек мисс Оман.

Доктор Норбери долго молчал, видимо, пытаясь прийти в себя после всего, что на него обрушилось.

— И все-таки, профессор, — произнес он как бы через силу, — нет ли ошибки? Ведь в голове не укладывается. Разве такое возможно?

— Ошибки нет, — твердо заявил Торндайк, — а если сомневаетесь, обратимся к фактам. Я встретился с дантистом Джона Беллингэма и получил выписку из его медкарты. У него было пять запломбированных зубов. Посмотрите: вот они. На левом жевательном зубе нижней челюсти установлена золотая пломба, которая видна как белое пятнышко, а на таком же зубе верхней челюсти — оловянная: на снимке она выглядит сероватой. Одного этого достаточно, чтобы опознать тело, а у нас есть еще татуировка — Око Озириса.