Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

Рассказ мисс Пресбэри, видимо, произвел впечатление на Холмса.

– Вы говорите, что ваша комната находится во втором этаже. Разве у вас есть лестница со стороны сада?

– Нет, мистер Холмс. В этом-то и заключается странность. Совершенно невероятно, каким образом можно было пробраться к окну. И, тем не менее, он был там.

– Четвертого сентября, – задумчиво сказал Холмс. – Это, конечно, восполняет пробел.

Молодая девушка, в свою очередь, взглянула на него с удивлением, а Беннет заметил:

– Вот уже второй раз, мистер Холмс, как вы почему-то подчеркиваете это число. Имеет ли это какое-нибудь отношение к делу?

– Возможно, очень возможно, я еще не имею полной картины.

– Быть может, вы предполагаете какую-нибудь связь между его нездоровьем и фазами луны?

– Нет, уверяю вас. У меня были совершенно иные соображения. Не можете ли вы оставить мне вашу записную книжку? Я отмечу себе все даты. Теперь, Ватсон, я думаю, план наших действий достаточно выяснился. Мисс Пресбэри сообщила нам – я вполне полагаюсь на ее наблюдательность, – что ее отец плохо или даже совсем ничего не помнит о том, что случается с ним в некоторые дни. Таким образом, мы сможем посетить его, под предлогом, что такого-то числа он якобы вызвал нас по неизвестному нам делу. Он может объяснить это себе одним из таких пробелов в собственной памяти. Благодаря этому мы будем иметь возможность вступить с ним в непосредственное общение, что очень важно для начала кампании.

– План великолепен, – заметил Беннет. – Но я вас должен предупредить, что профессор временами бывает очень вспыльчив и неистов.

Холмс только улыбнулся.

– Есть основание, почему мы должны сделать это безотлагательно, очень существенное основание, если только мои предположения верны. Завтра же, мистер Беннет, вы увидите нас в Кэмфорде. Там, насколько я помню, есть одна гостиница, довольно приличная. Я думаю, Ватсон, что нам придется за эти несколько дней побывать и в менее приятных местах.

В понедельник утром мы были уже на пути к знаменитому университетскому городку. Для Холмса, который, вообще, был легок на подъем, это не представило никаких затруднений, но зато мне стоило больших хлопот, так как моя практика в это время была довольно значительной. Холмс ни одним словом не обмолвился о деле, пока мы, наконец, не очутились в допотопной гостинице, о которой он упоминал раньше.

– Я думаю, Ватсон, что нам лучше всего застать профессора перед самым завтраком, во время дневного перерыва между его лекциями.

– Чем же мы объясним наше посещение?

Холмс заглянул в записную книжку.

– Один из периодов его странного поведения относится к двадцать шестому августа. Мы будем исходить из допущения, что он в это время не вполне отдает себе отчет в своих поступках, поэтому, я думаю, вряд ли решится прямо отрицать наше утверждение. Хватит ли только у вас нахальства?

– Попробуем, – ответил я с невольной улыбкой.

– Великолепно, Ватсон! Попробуем – девиз нашей фирмы. Теперь остается только, чтобы кто-нибудь из дружественных туземцев показал нам дорогу.

Скоро мы нашли нужного нам человека, восседавшего на козлах отличного экипажа, и покатили по пустынным улицам городка мимо ряда старинных колледжей. Наконец, свернув в тенистую аллею, остановились у подъезда прелестного дома, окруженного лужайками и покрытого вьющимися растениями. По всему было видно, что профессор Пресбэри пользовался хорошим достатком и даже не отказывал себе в роскоши.

В тот момент, когда мы выходили из экипажа, в большом окне на фасаде появилась седая голова, и чей-то испытующий взгляд из-под нависших бровей рассматривал нас сквозь зеркальное стекло. Минутой позже мы уже находились в самом святилище таинственного ученого, причуды которого привели нас сюда из Лондона, и сам он стоял перед нами. В его облике и манерах не было и тени эксцентричности, которую можно было бы предположить. Это был высокий осанистый человек с крупными чертами лица, немного сухой и державший себя с тем достоинством, которое соответствовало его профессии и имени. Взгляд его серых глаз являлся наиболее характерной чертой во всем его облике: острый, проницательный и умный, с оттенком лукавства.

Он посмотрел на наши карточки.

– Господа, прошу садиться. Чем я могу вам служить?

Холмс любезно улыбнулся.