Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Я почти весь день туда не заходила.

– Большое спасибо, мисс Данбар. Может быть, вы хотите сообщить еще что-нибудь, что могло бы оказаться полезным следствию?

– По-моему, я все сказала.

– Да, еще один вопрос! Там, на парапете моста, как раз напротив места, где обнаружили покойную, есть совсем свежий скол, видимо, след от удара. Что вы думаете о его происхождении?

– Что я могу думать? Совпадение, наверное.

– Разве вас не удивляет, мисс Данбар, что скол появился как раз в том самом месте, где произошло убийство, и примерно в тоже самое время?

– Я не могу даже предположить, отчего он мог появиться. Ведь нужен очень сильный удар…

Но Холмс уже не поддерживал диалог. Его бледное энергичное лицо стало неподвижным, и на нем появилось хорошо мне знакомое отсутствующее выражение – свидетельство напряженной работы мысли и предчувствия счастливого озарения. Эта внутренняя концентрированность была так очевидна, что ни один из нас не решался произнести хоть слово. И барристер, и мисс Данбар, и я – все трое мы не сводили с него глаз. Вдруг Холмс вскочил, весь наэлектризованный нервным возбуждением и полный жажды немедленно действовать.

– Идем, Ватсон, идем! – воскликнул он.

– Куда вы, мистер Холмс?

– Не волнуйтесь, вы все узнаете, моя юная леди. Мистер Каммингс, вас я тоже немедленно извещу. Вы получите такое дело, которое взбудоражит всю Англию. Мисс Данбар, потерпите до завтрашнего утра и поверьте мне, тучи, собравшиеся над вашей головой, рассеются. Я уже вижу, как сквозь них пробивается светлый луч правды.

От Винчестера до Торского моста вроде бы недалеко, но мне, изнывавшему от любопытства и нетерпения, путь показался невыносимо длинным, а уж Холмсу просто бесконечным. Клокотавшая в нем внутренняя энергия не давала ему и минуты усидеть на месте, он расхаживал взад-вперед или выбивал пальцами дробь на вагонном сиденье. Но на последнем перегоне он вдруг уселся напротив меня, положил обе руки мне на колени, а в глазах у него прыгали бесенята – мне уже не раз случалось наблюдать его в таком настроении.

– Ватсон, – произнес он вкрадчиво, – вы ведь не ходите на дело безоружным?

Конечно, отправляясь с Холмсом по его делам, я всегда брал с собой револьвер, и делал это, главным образом, ради него: если он захвачен задачей, соображения безопасности перестают для него существовать. Бывали случаи, когда мой револьвер оказывался совсем не лишним, и я ему об этом напомнил.

– Да, конечно. Простите, дорогой друг. Ну, а сейчас он у вас с собой?

Небольшой, короткоствольный и потому очень удобный для ношения в заднем кармане брюк, но при этом абсолютно надежный револьвер был и сейчас при мне.

Холмс взвесил его на ладони.

– Увесистый предмет, что и говорить, – заметил он.

– Солидное изделие.

Тут Холмс вынул барабан и высыпал патроны, на минуту призадумался, а затем весело улыбнулся и сказал:

– Похоже, Ватсон, что именно ваш револьвер поможет нам разгадать эту загадку.

– Полно, Холмс, что за шутки!

– Все вполне серьезно, дорогой друг. Вскоре мы с вами проведем так называемый следственный эксперимент. Я надеюсь, что он все поставит на свои места. Впрочем, это зависит от поведения вашего револьвера. Пять патронов вставим на место, а один для нашего эксперимента лишний. Вот он сразу и потяжелел. Прекрасно – так мы довольно точно воспроизведем обстоятельства гибели миссис Гибсон.

Как ни ломал я голову, но не догадался, что он имеет в виду. Сам он молчал, погруженный в раздумье. Приехав, наконец, на станцию Хэмпшир, мы наняли какой-то разваливающийся от старости экипаж, и через четверть часа он остановился у дома сержанта Ковентри.

– Вы говорите, вы нашли ключ к разгадке, мистер Холмс? – спросил наш знакомец. – Но каким образом?

– Сначала посмотрим, как поведет себя вот этот револьвер доктора Ватсона, – ответил Холмс. – От этого очень многое зависит. А пока, сержант, раздобудьте шпагат, метров десять.

Моток шпагата мы купили в сельской лавке.

– Этого вполне достаточно, – заметил Холмс. – Теперь вперед. Думаю, что перед нами будет разыгран последний акт трагедии.

Солнце потихоньку катилось вниз, и в его мягком свете поросшие вереском хэмпширские холмы сияли сочными красками осени. Сержант Ковентри плелся рядом с нами, всем своим видом демонстрируя недоверие не только к идее, но и к умственным способностям моего друга. Чем ближе мы были к нашей цели, тем труднее было Холмсу скрывать под напускным спокойствием обуревавшее его волнение.