Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– То, что я говорю, правда, – возразил Холмс. – Деньги не могут быть найдены. Несомненно, для вас лучше взять солидную сумму, которую я предлагаю, чем губить карьеру женщины. Последнее вам никоим образом не принесет барыша.

– В этом вы ошибаетесь, мистер Холмс. Огласка принесет мне косвенным путем значительную пользу. У меня назревают восемь-десять подобных случаев. Если распространится слух, что я строго проучил леди Еву, то другие окажутся гораздо более благоразумными. Понимаете?

Холмс вскочил со стула.

– Становитесь позади него, Ватсон! Не выпускайте его из комнаты! Ну-с, сэр, рассмотрим содержимое этой книжки.

Мильвертон быстро, как мышь, проскользнул в сторону и встал спиной к стене.

– Мистер Холмс, мистер Холмс, – проговорил он, отворачивая борт сюртука и показывая дуло большого револьвера, торчавшего из внутреннего кармана. – Я ожидал, что вы сделаете что-нибудь более оригинальное. Это так часто проделывалось. И какая из этого выходила польза? Уверяю вас, что я вполне вооружен и готов воспользоваться своим оружием, зная, что закон будет за меня. Кроме того, ваше предположение, что я мог принести письма сюда в записной книжке, совершенно ошибочно. Я бы не сделал подобной глупости. А теперь, джентльмены, мне предстоят еще два свидания сегодня вечером, а до Гампстэда далеко.

Мильвертон сделал несколько шагов вперед, взял свое пальто, положил руку на револьвер и повернулся к двери. Я схватился за стул, но Холмс покачал головой, и я опустил его. С поклоном, улыбкой и подмигиваниями Мильвертон вышел из комнаты, и через несколько секунд мы услышали, как стукнула дверца кареты.

Холмс сидел неподвижно возле огня, глубоко засунув руки в карманы брюк, опустив подбородок на грудь и пристально устремив глаза на раскаленный уголь. Так просидел он безмолвно с полчаса. Затем с жестом, выражавшим, что решение принято, он вскочил на ноги и прошел в свою спальню. Вскоре беспутный молодой рабочий с козлиной бородкой и нахальной развязностью закурил у лампы глиняную трубку, перед тем как спуститься на улицу.

– Я когда-нибудь вернусь, Ватсон, – сказал он и исчез во мраке ночи.

Я понял, что он открыл кампанию против Чарльза Огустуса Мильвертона, но и во сне не видел того оборота, который суждено было принять этой кампании.

Несколько дней подряд Холмс входил и выходил во всякие часы в этом наряде, но помимо беглого замечания, что он проводит время в Гампстэде и не теряет его зря, я ничего не знал о его деятельности. Наконец, в один ненастный вечер, когда неистовствовала буря, стучась в окна, он вернулся домой и, сняв свой костюм, сел перед огнем и от души рассмеялся своим тихим внутренним смехом.

– Вы бы не сочли меня, Ватсон, за женатого человека?

– Конечно, нет.

– Вам интересно будет узнать, что я помолвлен.

– Дорогой друг! Поздра…

– С горничной Мильвертона.

– Холмс?!

– Мне нужно было собрать сведения, Ватсон.

– И вы, наверное, зашли слишком далеко?

– Это был крайне необходимый шаг. Я лудильщик по имени Эскот, и дела мои идут в гору. Я каждый вечер выходил с ней на прогулку и беседовал. О, Боже! Эти беседы! Однако же я добился всего, чего хотел. Я теперь знаком с домом Мильвертона, как со своей ладонью.

– Но девушка, Холмс!

Он пожал плечами.

– Ничего не поделаешь, милый Ватсон. Приходится играть, как можешь, когда на карте такая ставка. Однако я с удовольствием могу вам сообщить, что у меня есть ненавистный соперник, который, несомненно, займет мое место, как только я покажу спину. Какая роскошная ночь!

– Вам нравится эта погода?!

– Она отвечает моим намерениям. Ватсон, я намерен сегодня ночью ограбить дом Мильвертона.

От этих слов, произнесенных тоном сосредоточенной решимости, у меня захватило дыхание, и мороз пробежал по телу. Подобно тому, как молния среди ночи освещает на один момент малейшие детали обширного ландшафта, я одним умственным взглядом окинул все результаты, могущие произойти от такого поступка, – поимка, арест, почтенная карьера, оканчивающаяся непоправимой ошибкой и позором, лучший мой друг, попавший в руки отвратительного Мильвертона.

– Ради самого неба, Холмс, подумайте о том, что вы делаете! – воскликнул я.

– Дорогой друг, я обдумал это со всех сторон. Я никогда не бываю поспешен в своих действиях, и никогда бы не принял такой энергичной и действительно опасной меры, если бы была возможна другая. Посмотрим на дело ясно и спокойно. Полагаю, что вы допускаете, что с нравственной точки зрения поступок законен, хотя технически он и преступен. Ограбить дом Мильвертона – это не более, как взять насильно его записную книжку. Действие, в котором вы готовы были прийти мне на помощь.