Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

Вдруг я увидел, что Холмс остановился, стал внимательно прислушиваться, затем в одно мгновение ока толкнул дверцу несгораемого шкафа, взял свое пальто, сунул инструменты в карманы и бросился за оконную портьеру, сделав мне знак, чтобы я последовал его примеру.

Только тогда, когда я присоединился к нему, услышал я то, что встревожило его более тонкий слух. Где-то в доме раздавался шум. Вдали хлопнула дверь. Затем смутный глухой звук превратился в мерный тяжелый топот шагов, быстро приближавшихся. Они раздавались в коридоре. У двери они остановились. Дверь открылась. Резко щелкнул выключатель. Дверь снова закрылась, и до нашего обоняния донесся едкий дым крепкой сигары. Затем шаги снова стали раздаваться в нескольких ярдах от нас, двигались они взад и вперед по комнате. Наконец звук их прекратился и послышался скрип стула. Затем щелкнул ключ в каком-то замке, и я услышал шелест бумаги.

До сих пор я не осмеливался выглянуть, но тут я тихонечко раздвинул занавеси и заглянул сквозь узкое отверстие. Я знал, по тому, как Холмс прижался ко мне, что и он наблюдает. Прямо перед собой и почти на расстоянии руки от нас, мы увидели широкую, круглую спину Мильвертона. Очевидно было, что наши расчеты относительно его действий были совершенно ошибочны, что он и не входил в спальню, а сидел в какой-нибудь курительной комнате или бильярдной в дальнем флигеле дома, окна которого мы не видели. Его широкая седеющая голова с блестящей плешью находилась прямо перед нами. Он сидел, прислонившись к спинке красного кожаного кресла, ноги его были вытянуты, и длинная черная сигара виднелась у него изо рта. На нем была надета полувоенная тужурка, цвета красного вина, с черным бархатным воротником. Он держал в руках длинный юридический документ, который лениво читал, выпуская изо рта кольца дыма. Его спокойные манеры и удобная поза не обещали быстрого ухода.

Я почувствовал, как рука Холмса проскользнула в мою и пожала ее ободряюще, как бы говоря мне, что положение находится в сфере его компетентности, и что он спокоен. Я не был уверен в том, видел ли он то, что мне бросалось в глаза, а именно, что дверца несгораемого шкафа была неплотно заперта, и что Мильвертон может в любой момент легко заметить это. Я про себя решил, что, если по его пристальному взгляду я приду к убеждению, что он уловил это обстоятельство, я тотчас выскочу из своей засады, наброшу ему на голову свое пальто, свяжу его и остальное предоставлю Холмсу. Но Мильвертон ни разу не поднял глаз. Он вяло прочитывал бумаги, которые держал в руках, и медленно переворачивал страницу за страницей. Я думал, что он пойдет в спальню, по крайней мере тогда, когда окончит чтение документа и докурит сигару, но не успел он дойти до конца ни того, ни другого, как произошло замечательное осложнение, давшее совершенно иное направление нашим мыслям.

Я заметил, что Мильвертон несколько раз смотрел на часы, встал и снова сел с признаками нетерпения. Однако, мне и в голову не приходила мысль, что у него могло быть назначено свидание в такой неурочный час, пока до слуха моего не дошел слабый звук со стороны веранды. Мильвертон бросил бумаги и вытянулся на стуле. Звук повторился, затем послышался легкий стук в дверь. Мильвертон встал и открыл ее.

– Ну, – произнес он отрывисто, – вы опоздали на полчаса.

Так вот объяснение открытой двери и ночного бдения Мильвертона! Мы услышали нежное шуршание женского платья. Я сдвинул было занавеску, так как лицо Мильвертона было обращено по направлению к нам, а теперь рискнул снова чуть-чуть раздвинуть ее.

Он опять сидел на стуле, и сигара его продолжала торчать над нахальным ртом. Перед ним, освещенная электрической лампой, стояла высокая, тонкая, темная женская фигура с лицом, покрытым вуалью, и капюшоном, стянутым у подбородка. Женщина быстро и прерывисто дышала, и вся ее гибкая фигура дрожала от сильного волнения.

– Вы, милая, лишили меня доброго ночного отдыха, – сказал Мильвертон. – Надеюсь, что вы окажетесь заслуживающей этого. Вы не могли прийти в другое время, а?

Женщина покачала головой.

– Ну, не могли, так не могли. Если графиня – немилостивая для вас госпожа, то теперь вы имеете шанс рассчитаться с ней. Да что с вами, девушка? Чего вы так дрожите? Вот так. Подбодритесь! А теперь приступим к делу. – Он вынул из ящика записку. – Вы говорите, что имеете в руках пять писем, компрометирующих графиню д’Альбер. Вы желаете их продать, я желаю их купить. Пока хорошо. Остается только определить цену. Я, конечно, должен посмотреть письма, действительно ли это хорошие образцы… Царь небесный, вы ли это?