* * *
Стоял пасмурный и душный осенний день, хотя ближе к вечеру стало немного прохладнее.
– Не хотите ли прогуляться по городу? – предложил Холмс.
Наша маленькая гостиная, признаться, изрядно мне наскучила, и потому я с радостью принял предложение моего друга. Около трех часов бродили мы по непрерывно меняющемуся, подобно приливу и отливу, калейдоскопу уличной жизни между Флит-стрит и Стрэндом. Характерная способность Холмса подмечать мельчайшие подробности и поразительная уверенность, с которой он делал свои выводы, чрезвычайно занимали меня в течение всей прогулки.
Было уже десять часов вечера, когда мы вернулись на Бейкер-стрит. У подъезда нашего дома стояла карета.
– Гм! Карета доктора. Он практикует не так давно, но довольно успешно. Думаю, приехал к нам за советом, – тотчас выдал свое резюме Холмс. – Хорошо, что мы вернулись.
Я был уже довольно неплохо осведомлен о дедуктивном методе моего друга, поэтому ни на секунду не усомнился в точности его выводов. Осмотрев карету при свете уличного фонаря, можно было внутри нее разглядеть плетеную корзинку с медицинскими инструментами, висевшую на крючке, что и дало Холмсу повод для подобного заключения. А свет, горящий в одном из наших окон, показывал, что посетитель приехал именно по нашу душу.
Меня крайне интересовало, какое дело могло привести к нам моего коллегу в такой поздний час, и потому я быстро последовал за Холмсом в наше жилище. При нашем появлении со стула, стоящего возле камина, поднялся молодой человек с бледным бескровным лицом и с рыжими бакенбардами. На вид ему было лет тридцать или немногим больше, но угрюмое выражение его лица и болезненный вид свидетельствовали о том, что молодость свою он провел достаточно бурно. Движения его были нервными и быстрыми, а узкая белая рука, которой он, вставая со стула, оперся на край камина, могла принадлежать скорее артисту, нежели врачу. В одежде его преобладали темные тона: черный сюртук, темные брюки и такое же скромное темное кашне.
– Добрый вечер, доктор, – любезно приветствовал его Холмс. – Я рад, что вам пришлось нас ждать не больше пяти минут.
– Вы уже говорили с моим кучером?
– Нет, свеча на столе подсказала мне это. Пожалуйста, садитесь и расскажите, чем я могу быть вам полезен.
– Сперва позвольте представиться, – сказал наш визитер. – Доктор Перси Тревелэн; проживаю в доме номер четыреста три по Брук-стрит.
– Так это вы автор сочинения о редких нервных болезнях? – спросил я.
Когда доктор услышал, что этот труд известен мне, легкий румянец удовольствия вспыхнул на его бледных щеках.
– Я так редко слышу о своей работе; мне даже кажется, что ее никто не читал. Вот и мои издатели говорят, будто моя книга не пользуется спросом. А вы сами, вероятно, тоже врач?
– Угадали, отставной военный хирург.
– Я всегда с особенным интересом изучал нервные болезни и даже хотел избрать их своей специальностью, но, к сожалению, мне не удалось привести в исполнение свое намерение. Впрочем, это не относится к делу. Простите, мистер Холмс; я знаю, как дорога для вас каждая минута. За последнее время у меня в доме на Брук-стрит происходят странные вещи, только я до сегодняшнего вечера не придавал им особого значения. Но теперь дело стало принимать такой серьезный оборот, что ждать не представляется возможным, и потому я приехал к вам за советом и помощью.
Шерлок Холмс сел и раскурил трубку:
– С удовольствием сделаю все, что могу. Потрудитесь изложить мне подробно обстоятельства дела и скажите, что именно вас беспокоит.
И мы с моим приятелем обратились в слух.
– Видите ли, – начал доктор Тревелэн, – во всей этой странной истории есть два или три факта, на которые не стоило бы обращать внимания, но, по-моему, все они каким-то образом связаны между собой. Поэтому расскажу обо всем по порядку, чтобы вы сами решили, что существенно, а что нет.
Придется начать рассказ с того времени, когда я был еще студентом. Я учился в Лондонском университете и обратил на себя внимание профессоров, которые сулили мне блестящее будущее. Окончив университет, я принялся за научные исследования, занимая в то же время небольшую должность в Госпитале королевского колледжа. Случайно мне удалось сделать несколько довольно интересных открытий в лечении каталепсии, за что я удостоился Брукс-Пинкертонской премии и получил медаль за упомянутую монографию о нервных болезнях. Не знаю почему, но у всех сложилось мнение, что я составлю себе блестящую карьеру.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу