Юлия Ефимова - Ложь без срока годности

Только один раз она позволила себе повести себя глупо и по-детски – это в отношениях с Шуриком. Зинка первый раз за день вспомнила про возлюбленного и в ужасе достала телефон из сумочки. Десять пропущенных. Ещё в адвокатской конторе она поставила телефон на беззвучный режим и забыла. А он звонил, волновался, возможно, даже извиниться хотел за вчерашнее происшествие, объясниться. Улыбка сама собой растянулась по лицу и была настолько глупой и счастливой, что Зинка, смутившись удивлённого взгляда Эндрю, который искренне не понимал, чему сейчас можно так радоваться, решила перевести разговор.

– Я целый день хотела спросить, – начала она, силой пытаясь спрятать счастливое выражение лица, – почему у тебя такое имя странное?

Парень усмехнулся, видимо, этот вопрос был для него уже заезженной пластинкой и набил бедному оскомину. Нехотя, но он всё же ответил:

– У меня родители учёные-математики, знаешь, из тех, которые, решая сложную задачу, могут забыть поесть. – Вынужденные коллеги ещё в магазине договорились перейти на «ты», для простоты общения. Поэтому со стороны сейчас могло показаться, что беседуют старые друзья. Настольная лампа, ночь за окном, двое спящих людей и задушевные разговоры шёпотом. – Я, если честно, немного удивлён, как они ещё умудрились меня родить, но, возможно, мне на руку сыграла их молодость, которая плескалась и не давала до конца утонуть в науке, – видно было, что для молодого человека тема старая и больная. – Ну вот и сделай выводы сама, в честь кого могли назвать сына два фанатика-математика, естественно, в честь великого, по их мнению, человека, того, кто всё-таки доказал теорему Ферма.

К слову сказать, Зинка была абсолютный гуманитарий, вот если бы Эндрю сейчас спросил её, в каком году Анна Ахматова написала «Реквием» или почему Пушкин дал своему главному герою фамилию Онегин, она ответила бы без запинки и ещё бы могла немного подискутировать с ним на эту тему, приводя широко не известные факты биографии авторов и истории их творений, но математика для неё была тёмный лес.

Эндрю всё прочитал на её растерянном лице и сказал:

– Не переживай, это не обязательно знать всем, – и рассмеявшись добавил, – только моим родителям так не говори, они предадут тебя анафеме.

– Ну не то чтобы я не знала, – гордо ответила Зинка, – просто забыла.

Эндрю нравилась эта девчонка, у него никогда не было сестёр и братьев, даже двоюродных, но он всегда мечтал об этом. Почему-то эта рыжая, очень испуганная всем происходящим девушка симпатизировала ему какой-то братской любовью. Скорее всего, потому, что предательство, которое недавно ударило ему в спину, надолго отбило охоту смотреть на противоположный пол с другой, мужской, любовью.

– Есть такой учёный, Эндрю Джон Уайлс, – продолжил он, – на самом деле в математическом сообществе ничем не примечательный был профессор Принстонского университета. Но в 41 год он отличился, и 19 сентября 1994 года доказал «большую теорему Ферма», сформулированную Пьером де Ферма более 350 лет назад. Для всего математического мира это приравнивалось к победе над фашизмом, к изобретению антибиотиков и другим значимым событиям, которые изменили мир к лучшему. Поэтому, когда родился я, у простой семьи математиков Шишкиных не было иных вариантов имени, если бы их не остановила бабуля, за что ей отдельное спасибо, иначе моё имя было бы Эндрю Джон Уайлс Шишкин.

– У нас с тобой много общего, – сказала Зинка, – я тоже оказалась не нужна родителям, всю свою сознательную жизнь я оправдывала их тем, что они откупались от меня деньгами. Ну, что-то типа по-другому они не могут, а сегодня дед и это оправдание в их пользу отверг, мать, оказывается, не присылала мне никаких денег.

– Нет, у нас разные истории, – грустно сказал Эндрю, – у тебя был дед, а моя бабуля умерла, как только мне исполнилось десять лет. И вот с того самого времени я, ещё ребёнок, жил с двумя взрослыми детьми.

Зинке захотелось сменить неприятный разговор, тема родителей и их любви для неё была как кисель во рту, на вкус нормально, но общие ощущения склизкости отвратительные.

– Я же ещё не мерилась, мне Матильда должна была купить костюм горничной, пока мы с Алексеем ходили покупать ему одежду. Сейчас надену и приду хвастаться, скажешь, как из меня горничная, – крикнула Зинка и побежала в спальню, где стояли её пакеты.

Эндрю остался в кабинете и продолжил изучать документы. Сейчас перед ним лежало досье на племянницу хозяина, дочку среднего брата, Ванюшкину Василису Константиновну, двадцати пяти лет от роду. Молодая красивая девушка, одногодка Эндрю, улыбалась с фотографии искренне и очень тепло. Идеальные черты лица и уверенность, которую она излучала, говорили о многом, например о том, что это девушка-пантера, как в знаменитой песне старой рок-группы «Агата Кристи». «Она не знает слово “верность”, ибо это всего минуты предпочтения кого-то покруче», – пропел про себя Эндрю, вглядываясь в глаза красотки с фотографии, он вообще был фанатом старого русского рока и все группы типа «Наутилус помпилиус», «Агата Кристи» и, конечно, легендарную Земфиру знал, слушал и любил.