Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

Дорис Уикфорд прошла в кабинет следом за Деллой Стрит. На вид, как показалось Мейсону, ей можно было дать лет двадцать семь — тридцать. Темные волосы, темные тонкие брови, длинные ресницы, серые глаза, бледная кожа в сочетании с подчеркнуто бесстрастным выражением неподвижности на лице придавали ей какой-то особенно независимый вид.

— Добрый день, — поздоровалась женщина. — Вы — мистер Мейсон, не так ли?

Она подошла к нему, подала руку. Ее глаза изучающе остановились на Мейсоне.

— Наверное, — высказала она предположение, — мистер Уэнстон уже успел доложить вам, что я — самозванка.

Мейсон рассмеялся.

— Я попросил его, — гордо заявил Уэнстон, — засыпать вас вопросами.

— Я так и знала, — улыбнулась Дорис. — Но причина, из-за которой я не раскрывала мистеру Уэнстону подробностей, заключается в том, что мне не хотелось снова и снова вдаваться в них. Я бы даже сказала вам, мистер Мейсон, что знаю — мистер Уэнстон не тот человек, кто давал объявление в газету: он, во-первых, слишком молод, чтобы быть партнером моего отца в тысяча девятьсот двадцатом году. Мне известны люди, с которыми отец имел деловые отношения. Один из них — его зовут Карр, и полагаю, он-то и есть тот, по чьей инициативе это объявление было опубликовано. Я сразу же задала по этому поводу мистеру Уэнстону вопрос, но он отказался отвечать. Я спросила его также, не доводится ли он родственником некоему мистеру Карру, может быть, состоит у него на службе. Но и на это он ответил, что об этом разговор еще впереди, когда мы встретимся у вас в кабинете. Мне кажется, если мистеру Карру и в самом деле небезразлично все это, то почему бы нам с ним не повидаться с глазу на глаз и решить этот вопрос так или иначе?

Уэнстон покачал головой:

— Я не буду подвергать его напрязению из-за такого интервью, пока не удостоверюсь, сто оно оправдано. Вы меня, мисс, долзны в этом убедить, презде сем во-обсе когда-либо увидите его.

— Какие доказательства вам нужны? — Мисс Уик-форд смерила взглядом Уэнстона с головы до ног, что могло показаться по меньшей мере недружелюбным.

— Мне нузно много доказательств.

— Хорошо, пожалуйста, — с воодушевлением откликнулась мисс Уикфорд, пододвигая стул и раскрывая сумочку, которую держала под мышкой.

— Назовите имя васего отца, — потребовал Уэнстон, многозначительно посмотрев на Мейсона. — Это мозет сэкономить нам время.

— Его фамилия, была Уикфорд, — ответила женщина с выражением брезгливости. — У него в свое время были неприятности с кредиторами, поэтому он уехал на Восток. Будучи в Шанхае, он взял себе фамилию Такер.

— У него было довольно необысное имя, — нахмурившись и изучая ее, сказал Уэнстон. — Возмозно, вы сказете какое.

— Скажу! — ответила мисс Уикфорд. — И даже объясню, как он его себе взял. Имя его было Доу, это — сокращение, состоящее из инициалов моего полного имени — Дорис Октавия Уикфорд. Мою мать звали Октавия, и, когда моему отцу потребовалось новое имя, он составил его из моих инициалов — Д-О-У.

Уэнстону до этого момента удавалось сохранять на лице маску бесстрастия.

— Сто есе? — с раздражением спросил он. — У вас есть какое-нибудь веское доказательство, стобы подтвердить сказанное?

Она вытащила из сумочки довольно потрепанный конверт с китайской маркой и почтовым штемпелем.

— Это письмо, — сказала она, — было отправлено из Шанхая восьмого января 1921 года.

Уэнстон и Мейсон одновременно придвинулись, чтобы рассмотреть конверт вблизи. Уэнстон же протянул было к нему руку, но Дорис тотчас оттолкнула ее ловким движением.

— Но-но, — угрожающе предупредила она, — не шалить! Посмотрите, и все!

— Это вас отец писал? — спросил Уэнстон.

— Совершенно верно, а вот здесь, на конверте, видите, адресат: имя — Дорис О. Уикфорд.

— Обратный адрес, — прочитал Мейсон, — в верхнем левом углу: «от Джорджа А. Уикфорда в Шанхае».

— Совершенно верно. Это было его настоящее имя. А вот фотокопия его брачного свидетельства, когда он женился на моей матери — в сентябре 1912 года. А вот копия моего свидетельства о рождении — ноябрь 1913 года. Обратите внимание, мою мать звали Октавия, а я была наречена при крещении Дорис Октавия Уикфорд.

Мейсон внимательно рассматривал обе фотокопии документов, потом поднял глаза и увидел растерянного Уэнстона.

— А теперь, — сказала Дорис Уикфорд, — я зачитаю вам выдержки из этого письма. Мне ведь, заметьте, было в то время восемь лет, и он писал его, как и всякий другой отец писал бы своему ребенку в таком возрасте.