Татьяна Полозова - Десять казней египетских

Мужчины внимательно выслушали врача, регулярно переглядываясь. Их разные по форме лица в своих эмоциональных выражениях были однообразно постоянны: слегка нахмуренные со сведенными к переносице бровями, с поджатыми губами, слегка вытянутыми вперед и создающие массу мелких морщинок у рта.

–Конечно, мистер Месбах. А что относительно других пациентов? – Поинтересовался высокий.

Месбах, будто бы удивился его вопросу, резко подняв голову.

–Все одинаково. Четвертый умер три часа назад.

***

Вечером всех прибывших агентов попросили собраться в конференц-зале отеля, для обсуждения работы по обеспечению безопасности.

Кетрин обмахивалась только что купленным на восточном базаре веером в черной рамке с позолоченной окантовкой и цветочным орнаментом. Но веер мало спасал от духоты помещения, и женщина постоянно закатывала глаза, посматривая на часы, и в нетерпении ожидала окончания встречи.

Питер видел ее неудобство, но ее надутые губки и затуманенный жарой суровый взгляд вызывал у него только умиление. После разговора с Оливером ему стало значительно легче, даже если это и не решило его проблем с Питером.

–Кетрин, ты не знаешь температуру кипения мозга? – Наклонившись над ухом партнерши, прошептал Марлини, пытаясь отвлечь девушку.

Она слегка повернула голову и заинтригованно посмотрела на напарника.

–Конечно, я знаю так много странностей, так почему бы мне не знать еще и это. – Пробурчала она, сквозь зубы.

Кетрин посмотрела на Нолла, насупила брови и напряглась. Она прекратила махать веером и сосредоточенно посмотрела на одну из колонн в зале, стилизованную под древний обелиск.

–Там этого не написано, Кет. – Подстегнул ее Питер, заметивший, что она рассматривает надписи на столбе. Он не собирался сдаваться и уж сегодня точно хотел получить ее маленькую улыбку. Он не видел ее уже так долго.

Девушка выдохнула и приподняла руки:

–Боюсь, что тот поток бессмыслицы, который на нас вылился уже подошел к границе плавления, так что еще чуть-чуть и начнется пристенно-пузырьковое кипение. – С выражением лица сварливой мачехи, проговорила она.

Их перешептывания привлекли внимание нескольких людей, но Кет, извиняясь, улыбнулась и сделала вид, что внимательно слушает выступающего.

Питер пожал плечами.

–Смотри, как бы у тебя пар из ушей не пошел, я не хочу, чтобы ты ошпарил мне щеки. – Добавила она, теперь наблюдая за носками своих туфель.

Оливер наклонил голову и посмотрел на Питера через плечо Кет. Тот, будто боялся, что Кетрин больше никогда не будет прежней. Оливер выгнулся из-за плеча Кетрин, ожидая хоть какой-то реакции от Питера, но тот ушел в себя и отвернулся, казалось, что еще чуть и он разрыдается. Кетрин подняла руку, положила ее на плечо Оливеру, чуть сжала ладонь и пробормотала над его ухом:

–Если я тебе мешаю любоваться на Питера, то я запросто могу пересесть, думаю, несколько агентов позади нас, которые свербят дыру в моем затылке, не откажутся от такой компании. – Она намеренно проговорила все слова громче, чтобы соседи их услышали и чуть обернувшись, подарила надменную улыбку, сидящим позади коллегам.

Те покраснели как спелая малина и сглотнули.

–Агент Робинсон. – В голос пробормотали они.

Кет откинулась обратно на свое сиденье, удовлетворенно посмотрела на истошно выдохнувшего Оливера, покачала головой, наморщив нос. Оливер нехотя поднялся со своего места и посмотрел на коллег. Он надеялся, что их неудобное замешательство, длившееся последние пару месяцев пройдет в теплом краю, и они вернутся к тому, с чего начали, то есть к попытке возрождения. Но надежда рушилась с каждой секундой, обломками разлетаясь вокруг.

Кетрин хотела еще что-то добавить, но в этот момент руководитель их группы громогласно привлек к себе внимание.

–А подробности нам расскажет агент Гордон.

Кетрин резко обернулась, как реагирует собака на команду дрессировщика, и испуганно посмотрела на мужчину, вышедшего из зала.

–Майкл. – Еле слышно прошептала она, почувствовав теплую, влажную ладонь Питера, инстинктивно сжавшую ее руку на подлокотнике кресла.

Сейчас на нее устремилось сразу три пары глаз: бездонно карих, теплых шоколадных и лунно-серых, каждые из которых смотрели по-своему. Оливер с участием и сожалением, Майкл с ехидством и надмением, Питер с заботой и благоговением, укутывавшем как одеяло зимней ночью.

–Итак, коллеги…

Речь Майкла наполняла зал, как вода пустой кувшин, горным ручьем разливаясь по слушателям, громыхая и перекатываясь, как водопад. Но Кетрин слушала, но не слышала, видя лишь дьявола в строгом обличье, чьи губы шевелились, словно нашептывали соблазнительную мантру грешнику. Она даже не заметила, когда его проникновенно-вдохновленная речь закончилась, очнувшись лишь от ощущения тяжелой, но в то же время нежной руки Питера на своем плече. Его глаза говорили обо всем: о ненависти к Майклу, о заботе о ней, о сожалении о случившемся, о намерении наказать виновного, о самобичевании.