Агата Кристи - Десять негритят / And Then There Were None

– Некто Моррис. Исаак Моррис.

– А что он говорит?

– Ничего, сэр. Он умер.

Помощник комиссара нахмурился.

– Что мы знаем об этом Моррисе?

– Он уже попадал в наше поле зрения, сэр. Скользкий был тип, этот мистер Моррис. Три года назад его подозревали в афере с акциями «Беннито» – но доказать ничего не удалось. Считается, что он также был замешан в торговле наркотиками. Но и тут никаких улик. Очень осторожный был тип.

– И за этой историей на острове тоже стоял он?

– Да, сэр, отчасти – он осуществлял покупку, хотя сразу дал понять, что действует в интересах третьего лица, чье имя называть отказался.

– Разве из финансовой стороны сделки ничего выудить нельзя?

Инспектор Мейн улыбнулся:

– О, вы не знаете Морриса, сэр! Этот умел вертеть цифрами так, что лучшие финансовые аналитики, рискни они сунуть нос в его дела, потеряли бы головы! Мы, когда пытались привлечь его по делу с «Беннито», с этим намучились… Нет, он замел следы своего нанимателя так, что лучше не придумаешь.

Помощник комиссара вздохнул. Мейн тем временем продолжал:

– Это Моррис обо всем договорился в Стиклхэвне. Представился агентом мистера Оуэна. Он же и объяснил местным, что на острове будет проходить какой-то эксперимент – выживание на необитаемом острове на пари в течение недели, – так что никто не должен обращать внимания ни на какие сигналы о помощи и так далее.

Сэр Томас Легг неуютно поерзал на своем месте.

– И вы хотите сказать, что никто из этих порядочных людей не почуял подвоха? Уже тогда?

Мейн пожал плечами:

– Вы забываете, сэр, что Негритянский остров принадлежал до этого молодому Элмеру Робсону, американцу. Каких только вечеринок он там не закатывал! Так что местные жители всякого насмотрелись. И привыкли к тому, что все, связанное с Негритянским островом, всегда отдает безумием. Вполне естественная человеческая реакция, сэр, если подумать.

Помощник комиссара угрюмо признал, что, пожалуй, инспектор прав.

– Фред Нарракотт, – продолжал Мейн, – тот, кто отвозил всю компанию на остров, – кое-что заметил, сэр, и, думаю, это может оказаться полезным. Он сказал, что его удивили эти люди. «Совсем не то, что на вечеринках мистера Робсона». Думаю, именно тот факт, что они показались ему совершенно обычными людьми, заставил его пренебречь приказом Морриса, взять лодку и отправиться на остров, как только он услышал про сигналы SOS.

– Когда он и другие моряки пришли туда?

– Сигналы заметили бойскауты утром одиннадцатого числа. Но в тот день добраться до острова не было никакой возможности. Рыбаки прибыли туда днем двенадцатого, как только волна улеглась. Они говорят, что до тех пор покинуть остров не мог никто. После шторма на море была высокая волна.

– А вплавь до берега никто не мог добраться?

– От острова по прямой больше мили, море волновалось, в берег били большие волны… Кроме того, на берегу были люди, бойскауты; все следили за островом, наблюдали.

Помощник комиссара снова вздохнул.

– А что насчет граммофонной пластинки, которую вы обнаружили в доме? Она ничем нам не поможет?

– Я узнавал. Ее изготовили на фирме, занимающейся театральными и киноэффектами. Затем ее направили мистеру А. Н. Оуэну, эсквайру, через Исаака Морриса, как атрибут для новой, ранее не ставившейся пьесы. Текст записи был возвращен владельцу вместе с пластинкой.

– А как насчет сути дела? – спросил Легг.

– Я как раз к ней и перехожу, сэр, – серьезно ответил инспектор Мейн. Он прокашлялся. – По каждому из записанных на ней обвинений я предпринял отдельное расследование.

Инспектор начал с Роджерсов, которые первыми приехали на остров. Они были в услужении у мисс Брейди, которая скоропостижно скончалась. Ее постоянный доктор не смог рассказать мне ничего конкретного. Говорит, что травить ее явно не травили, и все же кое-какие подозрения у него есть – она действительно могла умереть в результате недосмотра с их стороны. Но, по его словам, доказать это невозможно.

– Затем судья Уоргрейв. С ним все ясно. Он действительно осудил Ситона.

– Кстати, Ситон был виновен – вне всякого сомнения. Улики появились позднее, когда его уже повесили, и они полностью доказывали его вину. Но в свое время об этом шло немало толков – девять человек из десяти считали, что Ситон невиновен, а приговор – месть судьи.

– Девушка по фамилии Клейторн, как я выяснил, служила гувернанткой в одной семье, где утонул ребенок. Но, похоже, она к его смерти непричастна; больше того, она очень хорошо показала себя – сразу поплыла ему на выручку; но ее подхватило течением и понесло в море, так что ее саму едва успели вытащить.