Найо Марш - Последний рубеж. Роковая ошибка

– Как она лежала?

– На боку, лицом к стене.

– Когда доктор Шрамм нашел ее, она лежала на спине.

– Я знаю. И это лишнее доказательство. Разве не так? Разве не так?!

– Вы выключили телевизор?

– Нет. Да! Я не помню. Наверное. Не знаю.

– Телевизор продолжал работать, когда доктор Шрамм нашел ее.

– Ну, значит, я его не выключила. Я его не выключила.

– А почему, интересно?

– Меня бесполезно спрашивать об этом. Вскоре я испытала шок. Не помню подробностей.

Она стукнула рукой по столу, перчатка треснула у нее по шву. Влюбленные отпрянули друг от друга, один из игроков бросил взгляд через плечо.

– Может, продолжим разговор где-нибудь в другом месте? – предложил Аллейн.

– Нет. Простите.

С жалким подобием кокетства сестра Джексон склонилась над столом и постаралась изобразить улыбку.

– Со мной все в порядке, – сказала она.

Подошел официант и вопросительно посмотрел на их пустые бокалы.

– Хотите еще? – спросил у нее Аллейн.

– Нет, наверное. Ну, разве что немного.

Официант быстро принес заказ.

– Хорошо. А теперь скажите: как выглядела комната? Что было на прикроватном столике? Вы заметили флакон с барбитуратами?

– Не заметила, я уже говорила. Я только увидела, что она спит, и ушла.

– В ванной горел свет?

Этот вопрос, судя по всему, ужаснул ее.

– Вы хотите сказать… Что он был там ? Кто бы он ни был. Прятался? Наблюдал? Нет, дверь была закрыта, то есть… я думаю, что она была закрыта.

– Вы видели кого-нибудь в коридоре? До или после того как вошли в комнату?

– Нет.

– Уверены?

– Да.

– Там есть чулан, знаете? Где хранятся швабры и пылесос.

Она кивнула. Влюбленная пара поднялась, собираясь уходить. Мужчина подал девушке пальто. Оба посмотрели на Аллейна и сестру Джексон. Та пошарила в сумке и вынула пачку сигарет.

– Простите, я бросил курить и не держу при себе сигарет. Но могу по крайней мере дать вам прикурить, – сказал Аллейн и протянул ей зажигалку. Она неловко прикурила. Дверь закрылась за влюбленной парой. Игроки закончили партию и шумно решили перейти в бар. Когда они ушли, Аллейн сказал:

– Вы ведь отдаете себе отчет – ну, разумеется, отдаете – в том, что автор этой угрозы должен был вас видеть?

Она уставилась на него и сказала, стараясь изобразить ироническую, как ему показалось, усмешку:

– Естественно.

– Да, это очевидно, не так ли? И вы помните, что я вам показывал цветок, который мы с инспектором Фоксом нашли в чулане?

– Конечно.

– И что такие же лилии лежали в умывальнике ванной комнаты миссис Фостер?

– Естественно. То есть… я видела их потом. Когда мы пользовались желудочным зондом. Мы прочищали его под краном в ванне. Так было быстрее, чем потом выгребать все из умывальника.

– Из этого безоговорочно следует, что человек, обронивший цветки в чулане, это тот же человек, который положил лилии в умывальник. Следует ли из этого также то, что именно он и вас шантажирует?

– Я… да. Может быть.

– А как вы думаете, следует ли из этого, что шантажист и есть убийца миссис Фостер?

– Но вы же не знаете. Вы не знаете наверняка, что она была… ну это самое.

– Полагаю, что знаем.

Ей бы – роскошная плоть, никаких мыслей, счастливая, как дитя, – резвиться подобно «рубенсовской женщине» в какой-нибудь идиллической декорации вместо того, чтобы дрожать, как желе, здесь, в пабе.

– Сестра Джексон, – сказал он, – почему вы не сказали ни коронеру, ни полиции, ни вообще кому бы то ни было, что в тот вечер заходили в двадцатый номер около девяти часов и видели миссис Фостер спящей в своей постели?

Она несколько раз открыла и закрыла рот, словно рыба, выброшенная из воды.

– А меня никто не спрашивал, – ответила она наконец. – С какой стати я должна была это говорить?

– Вы уверены, что миссис Фостер спала?

И снова ее губы зашевелились беззвучно, прежде чем она произнесла:

– Конечно, уверена.

– Она не спала, не так ли? Она была мертва.

Распашная дверь открылась, и в паб вошел Бейзил Шрамм.

– Я так и думал, что найду вас здесь, – сказал он. – Добрый вечер.

– Вы позволите присоединиться к вам? – спросил доктор Шрамм. Складки, пролегавшие у него от ноздрей к уголкам рта, стали еще глубже. Ухмылка получилась почти мефистофельская.

– Прошу вас, – сказал Аллейн и, повернувшись к медсестре, добавил: – Если сестра Джексон не возражает.

Та сидела, поджав губы, смотрела в пустоту перед собой и молчала.