Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

– Я хорошо вас понимаю, Питер, – мягко произнесла Джорджия. – Сложно соблюдать правила, когда сражаешься с чем-то огромным и беспринципным, как «А.Ф.». Приходится стискивать зубы и окунаться в грязь.

– Всему есть пределы. Мне бы не хотелось увидеть, как вы стелетесь перед Кэнтелоу… ну, в том смысле. Мы избежим многих неприятностей, если я застрелю его прямо сейчас.

Питер мрачно усмехнулся, как бы наполовину признавая свою наивность. Джорджия забыла, с какой головокружительной скоростью, подчиняясь темпераменту, он может переходить от веселости к глубочайшему унынию. Вот что было ужасно в этом деле – ты терял друзей, черствел и утрачивал чувствительность ко всему, кроме движений противника, как бойцы во время партизанской войны.

– Прежде чем застрелить Кэнтелоу, нам придется раздобыть его планы, – заметила она.

– Что ж, вот и он, идет со своим секретарем, у которого лживое лицо. Спросите их у него.

Они захихикали, глядя друг на друга, снова готовые к действиям, вернувшись в хрупкий, изысканный мир обмана, вибрировавший под их ногами, как тонкий лед.

– Очень хорошо, Дэвид, значит, вы за этим проследите? – произнес Кэнтелоу. Секретарь кивнул и повернул к дому; его черная визитка и лысая голова выглядели неуместно в этом лесистом окружении.

– Что вы тут вдвоем затеваете?

– Питер только что разбил меня в пух и прах. Он мастер часового гольфа. Я поставлю на него против Генри Коттона [10] Английский игрок в гольф. .

Легкое облачко раздражения набежало на лицо Чилтона Кэнтелоу. Мгновение он задумчиво смотрел на Питера, а затем предложил ему сыграть. Устроившись на подоконнике мраморной беседки, Джорджия наблюдала за ними. Оба играли с почти сверхъестественным мастерством. Но если Питер бил по мячу невозмутимо и не думал о том, победит он или проиграет, то Чилтон был напряжен и сосредоточен. Маленький белый мяч катился, нырял, сворачивал на своем пути по неровному полю. Первый раунд закончился вничью, и они решили разыграть остальные двенадцать лунок. Джорджия поймала себя на том, что отчаянно желает победы Питеру, словно от результата зависели какие-то важные дела. Чилтон обошел его на две лунки, но Питер, проявив необычайное мастерство, два раза подряд загнал мяч в лунку с одного удара и сравнял счет.

Чилтон сник. У него ничего не получалось: его мяч улетал далеко за отметку или едва дотягивал до середины этого расстояния. Через минуту Джорджия сообразила, что он не старается… или нарочно играет плохо, чтобы победа оставила у противника неприятный осадок. Этот человек, который уже контролировал столько жизней и через несколько месяцев мог бы распоряжаться судьбой империи, обижался, как капризный школьник, из-за пустяковой игры. Он не привык ни в чем проигрывать. Джорджии это показалось чрезвычайно важным: больше она не подумает о Чилтоне Кэнтелоу и «А.Ф.» как о неуязвимых и непобедимых, теперь она будет сражаться не с громадной и неодолимой, как рок, силой, а лишь с человеком, потерявшим терпение из-за партии в гольф.

В то время Джорджии не пришло в голову, что ее присутствие усугубило поражение Чилтона. Она размышляла лишь о том, насколько же велика его самовлюбленность, чтобы позволять ему так обижаться на публике. Менее уверенный в себе человек постарался бы скрыть свое дурное настроение.

Когда игра закончилась, Чилтон сухо улыбнулся и молча скрылся в беседке.

– Ему не нравится проигрывать? – прошептал Питер.

– Тихо!

Убрав клюшку, Чилтон Кэнтелоу появился между двумя кариатидами. На миг его лицо с классически правильными чертами показалось таким же нечеловеческим, как и лица статуй. Он обозревал гольф-поле, которое расстилалось в низине под беседкой. Изогнув губы в слабой улыбке, раздувая ноздри, расставив ноги, он в это мгновение казался генералом, обозревающим поле битвы, подумала Джорджия. Затем его лицо расслабилось, он несколько минут добродушно поболтал с ней и Питером и направился к дому.

– Капризуля взял себя в руки, – заметил Питер, кивая вслед уходившему Чилтону. – Джорджия, вы впадаете в транс?

Она стояла между кариатидами, разглядывая поле для часового гольфа, как только что делал Чилтон. Что вызвало на лице Кэнтелоу это надменное выражение? Джорджия таращилась на лужайку, и постепенно ее контуры начали приобретать какие-то знакомые очертания.

– Питер, подойдите сюда, – тихо позвала она. Он встал рядом с ней на верхней ступеньке миниатюрного храма. – Когда круг – не круг?