Томас Фрэнк - Шерлок Холмс и Священный Меч

– Я чудесно провел время, ознакомившись с вашей картотекой, фон Шалловей. Правда, я на время отклонил любезное предложение Хаммера проводить меня к Хублайну, поскольку подумал, что весьма небесполезным может оказаться присутствие Ватсона. Не исключено, что понадобится медицинская консультация.

– Разумеется, – ответил я, чувствуя, как к горлу моему подкатывает ком. – В психиатрическую лечебницу – так в психиатрическую лечебницу.

Психиатрическая лечебница для преступников находилась рядом с городской тюрьмой. Холмс посоветовал мне поговорить с лечащим врачом, тогда как он расспросит о поведении Хублайна медицинский персонал. По пути к камере заключенного я поведал Холмсу обо всем, что мне удалось выяснить.

– Образцовый заключенный. Никогда не шумит, не буянит, да и вообще ничего не говорит, что, несомненно, является признаком душевного расстройства. Он стал немым.

– Лишь иногда, обычно по ночам, из его камеры доносятся взрывы хохота, – продолжил Холмс. – Один из надзирателей описал этот смех как какие-то странные механические, лишенные всякого веселья звуки, с небольшими интервалами между отдельными взрывами.

Я невольно вздрогнул.

– Во всяком случае, этот человек не представляет опасности для окружающих.

– Но он ничего не говорит! А для нас это самое худшее.

Сержант Хаммер отпер дверь камеры, и мы вошли. Хайнрих Хублайн выглядел именно так, как его описывал фон Шалловей. Он сидел, выпрямившись, на койке, глядя на стену перед собой маленькими, будто черные пуговки, глазками. Я заметил, что рот его подергивается, но заключенный не обратил никакого внимания на наше появление. Хаммер, закрыв дверь камеры, застыл подле нас в бдительном напряжении. Хублайн, конечно, не представляет опасности, но тем не менее у пациентов психиатрической лечебницы зачастую наблюдаются значительные перемены темперамента.

Холмс какое-то время стоял неподвижно, разглядывая фигуру на койке и, вероятно, ожидая какой-то реакции со стороны Хублайна. На вид он был человеком довольно хрупким, с плоской грудью и худыми руками и ногами. Я чувствовал, что его нервная система расшатана, а органы чувств плохо защищены от внешнего воздействия: я диагностировал сильное нервное расстройство, которое и привело заключенного к сознательному уходу от этого ненавистного ему мира. Он, видимо, человек того типа, который драматизирует все потрясения и удары, любой ценой стремясь избежать их. Выглядел он, как и большинство душевнобольных, довольно моложаво.

– Хублайн? – мягко произнес Холмс, видимо, пытаясь подобрать подходящий тон.

Заключенный слегка кивнул, похоже было, он воспринимал нас лишь периферией своего сознания.

– Знаменитый актер, – продолжал сыщик. Кажется, в тусклых глазах пациента блеснул свет, впрочем, я не вполне уверен в этом.

– Нет, это никуда не годится, – не унимался Холмс. В его голосе послышались слабые укоряющие нотки. – Ведь они так никогда и не узнают о том, что тебе удалось совершить!

Хублайн медленно и неохотно повернул голову в нашу сторону, при этом все его щуплое тело осталось неподвижным. Так обычно ныряльщик использует плавучесть организма, чтобы всплыть на поверхность. Теперь глаза его, казалось, смотрели сквозь нас, куда-то в необозримую даль.

– Они ведь не знают, что это ты украл таблички. Не знают, как замечательно ты сыграл свою роль.

Темные глаза сфокусировались на выразительном лице Холмса, только тогда Хублайн, можно сказать, впервые увидел его. Слова сыщика вернули его на землю.

– Подобного никто и никогда не делал. Ты первый придумал это.

В глазах заключенного мелькнуло осмысленное выражение, даже интерес.

– Откуда вы знаете? – Голос звучал хрипло, словно заржавел от долгого «хранения». Я заметил, как напрягся Хаммер. Его явно поразили слова Хублайна.

– Я Шерлок Холмс.

Костлявое, с тонкими чертами лицо теперь открылось сыщику: заключенный даже откинул со своего узкого лба прядь темных волос.

– Использовать полицейскую машину против нее же самой! Гениальная идея.

Губы заключенного вновь дрогнули, на бледном, почти прозрачном лице появилось слабое подобие улыбки.

– Да, идея была хорошая, – согласился он, уже свободнее выговаривая слова.

– Но тебе пришлось попотеть. Как ты научился пользоваться отмычкой?

Хублайн заговорил уже охотно, явно стремясь удовлетворить свое изголодавшееся по похвалам тщеславие.

– В досье я нашел чертежи этого инструмента. К тому же, когда работаешь в кабаре, встречаешь много разных людей.