Артур Таболов - VIP

Сейчас для этого очень удобный момент. Верховный суд, как вы знаете, отменил оправдательный приговор. У мадам небольшой выбор: скрываться всю жизнь за границей или принять наши условия.

— Вашей фирме нужен весь холдинг?

— Нет. Бумажные таблоиды нас не интересуют, их век проходит. А кабельное телевидение очень интересует. Здесь уже начинается политика. Наверху поняли, что бесцензурное ТВ представляет большую опасность, подогревает общественное недовольство. Все эти белые ленточки, протестные гуляния. Не говоря уже о митингах на Болотной площади и проспекте Сахарова.

— Мне не кажется это серьезным, — заметил Панкратов. — Народ в массе инертен, а интеллигенция погоды не делает.

— Вам не кажется, а им кажется, — возразил Файнберг. — События этой зимы перепугали Кремль до икоты. С Интернетом пока ничего нельзя сделать, а все кабельные сети нужно поставить под контроль, пока не поздно. Это и поручено нашей фирме. Завтра я встречаюсь с адвокатом Захаровым и через него передам мадам предложение, от которого она не сможет отказаться. У него какая-то связь с мадам есть. Не знаю, что вы сможете сделать в этой ситуации, но должен был вам это рассказать. Чтобы вы понимали что к чему.

— Спасибо, Ефим Маркович. Ценю ваше доверие.

Файнберг допил коньяк и посмотрел на часы.

— Моё время истекло.

Бросил в мобильник:

— Подъезжайте.

Потом обратился к Панкратову:

— Держите меня в курсе. Мой телефон вы знаете. Счёт, пожалуйста! — попросил официантку. Дал ей тысячерублевую купюру. — Сдачи не нужно.

— Вы уж совсем держите меня за бедного родственника, — усмехнулся Панкратов. — Я в состоянии заплатить за выпивку.

— Платит фирма. Не разорится. Представительские расходы. Рад был поговорить с вами. Надеюсь, что в следующий раз новости будут лучше. Хоть и не очень в это верю.

Файберг пожал Панкратову руку и вышел из кафе. «Ауди» уже ждала его. Панкратов проводил взглядом машину и набрал на мобильнике номер, по которому звонил только в крайних случаях. Сейчас и был такой случай.

— Николай Николаевич, нужна ваша помощь. Давайте встретимся. На нашем месте, в «Кофе Хаус» на Неглинке.

Человек, которого все звали Николаем Николаевичем, а настоящего имени не знал никто, был таким же, как Панкратов, посредником, порожденным реалиями российской жизни последнего десятилетия. Только Панкратов был посредником между предпринимателями и госструктурами, по большей части налоговыми, а Николай Николаевич мог организовать особые услуги правоохранительных органов, которые иногда требовались серьезным людям: прослушку любых телефонов, даже самых защищенных, наружное наблюдение, контрнаблюдение с использованием, если нужно, десятка машин. Эти услуги стоили очень дорого, но когда речь идёт о сохранении состояния или даже жизни, деньги не имеют значения. За много лет сотрудничества между ним и Панкратовым сложились доверительные отношения из-за одинаково богатого жизненного опыта и сходства характеров.

— Чем могу быть полезен? — спросил Николай Николаевич, когда они расположились за столиком «Кофе Хауса» с чашками капучино.

— Нужно поставить на прослушку телефоны адвоката Захарова. Служебный и домашний. Юридическая фирма «Захаров и сын». Знаете такую?

— Знаю. Вас интересуют все разговоры?

— Нет, только международные, с Парижем.

— Сделаем. Это всё?

— Пока всё.

Деловая часть была закончена, но Николай Николаевич не поспешил уйти и раствориться в толпе, как поступал всегда, определившись с заданием. Панкратов понял, что ему хочется поговорить с человеком, близким по духу. Он и сам с возрастом всё чаще ощущал дефицит общения. Информации было море, она лезла в глаза и в уши из всех щелей, из радио, из газет, из Интернета. А вот обсудить её было не с кем. С женой об этом не поговоришь, сверстника-соседа у него не было, деловым знакомым не до таких разговоров. Комментарии на интернет-сайтах он читал, но желания принять участие в обсуждениях не возникало, слишком много там было словесного мусора и озлобленности.

— Как вам всё это нравится? — спросил Николай Николаевич.

— Что?

— То, что происходит в Москве.

— Не знаю. Что Москва оживилась, скорее нравится, чем не нравится. Но к чему это может привести?

— И я о том же. Вы знаете, что президент подписал закон о митингах?

— Слышал. Триста тысяч рублей штрафа любому участнику митинга — это круто.

— По-моему, власти не понимают, что делают. Эти бессмысленные аресты на улицах за белые ленточки, ОМОН с дубинками. А теперь вот этот закон. У вас нет ощущения, что власти специально нагнетают обстановку?