Рекс Стаут - Лига перепуганных мужчин [litres]

М и с т е р В у л ф. Я вижу лишь, что вы расстроены. И я не могу знать, хроническое это состояние или нет.

М и с т е р Х и б б а р д. Хроническое. По крайней мере, становится таковым. Поэтому-то я и прибегнул к… к вам. На меня обрушилось непосильное бремя. Моя жизнь в опасности… Нет, не так, еще хуже: я лишен права на жизнь. Я признаю это.

М и с т е р В у л ф. Конечно. Я тоже, сэр. Все мы.

М и с т е р Х и б б а р д. Чушь! Простите. Я не подразумеваю первородный грех. Мистер Вулф, меня хотят убить. Некий человек собирается меня убить.

М и с т е р В у л ф. Вот как. Когда? Как?

Тут Вулф вмешался:

– Арчи… Можно обойтись без «мистеров».

– Да, конечно. Этот стенограф потрудился на славу, ни одного не пропустил. Наверное, его вышколили всегда относиться к своему нанимателю уважительно, примерно сорок четыре часа в неделю, в зависимости от обстоятельств. Ладно.

Х и б б а р д. Этого я не могу вам сказать, потому что не знаю. В этой истории есть также некоторые аспекты, о которых я вынужден умолчать. Я могу рассказать вам… Что ж… Много лет назад я причинил вред, и вред непоправимый, одному человеку. Я был не одинок. В этом замешаны и другие, но волей случая основная ответственность лежит на мне. По крайней мере, я так считаю. То была мальчишеская выходка… С трагическим исходом. Никогда себе этого не прощу. Равно как и другие причастные – по крайней мере, большинство из них. Не то чтобы я так болезненно к этому относился, ведь это произошло двадцать пять лет назад. Я психолог, а потому слишком занят болезнями других, чтобы отвлекаться на свои. Так вот, мы покалечили того мальчишку. Погубили. По сути. Естественно, мы ощущали свою вину, и на протяжении всех этих двадцати пяти лет некоторые из нас вынашивали мысль загладить ее. Мы действовали в соответствии с этой мыслью… Иногда. Ну, вы понимаете: мы занятые люди, большинство из нас. Мы никогда не отказывались от этого бремени, и время от времени кто-нибудь из нас старался его нести. Это было нелегко для дола… Другими словами, по мере взросления мальчик становился все более странным. Я выяснил, что еще в начальной школе он проявлял признаки таланта, и, несомненно, в университете… то есть, насколько мне известно, после травмы, он обладал сущей гениальностью. А потом гениальность его хотя и сохранилась, однако извратилась. В определенный момент…

Вулф прервал меня:

– Секундочку. Вернись-ка назад на несколько предложений. Начиная с «Это было нелегко для дола»… Там действительно стоит «дол»?

Я нашел место.

– Именно так. «Дол». Не понимаю.

– Стенограф тоже не понял. Продолжай.

– …В определенный момент, где-то лет пять назад, я пришел к вполне определенному выводу: он психопат.

В у л ф. И после этого вы продолжали с ним общаться?

Х и б б а р д. О да. Многие из нас продолжали. Кто-то виделся с ним часто, а один-двое даже близко с ним общались. Примерно в это же время его скрытая гениальность, судя по всему, и созрела окончательно. Он… хм… он делал вещи, вызывавшие восхищение и интерес. Как бы ни был я убежден, что он психопат, я все же беспокоился о нем меньше, нежели долгое время до этого, ибо он, как мне казалось, по-настоящему добился достаточного – по крайней мере, компенсирующего – успеха. Пробуждение пришло внезапно. Произошло воссоединение – собрание – нашей группы, и один из нас погиб… умер… Несомненно, как мы единодушно решили, в результате несчастного случая. Но он – я имею в виду человека, которого мы покалечили, – присутствовал там, и через несколько дней каждый из нас получил по почте сообщение, в котором говорилось, что он убил одного из нас, за ним последуют и остальные. Что он взошел на корабль мести.

В у л ф. Вот как. Определение «психопат» наверняка стало представляться едва ли не эвфемизмом.

Х и б б а р д. Именно. Но мы не могли ничего поделать.

В у л ф. Поскольку у вас было доказательство, то обратиться в полицию было бы не так уж и рискованно.

Х и б б а р д. У нас не было доказательства.

В у л ф. А сообщение?

Х и б б а р д. Оно было отпечатано на машинке, без подписи и выражено в таких двусмысленных фразах, что совершенно не годилось для использования в качестве доказательства. Он даже изменил свой стиль, и весьма искусно. Но у нас это письмо сомнений не вызвало. Его получил каждый – не только присутствовавшие на собрании, но и все члены лиги. Конечно же…

В у л ф. Лиги?

Х и б б а р д. Я оговорился. Это пустяк. Много лет назад, когда некоторые из нас обсуждали происшествие, кто-то, расчувствовавшись естественно, предложил нам назваться Лигой искупления. Ну, выражение в некоторой степени и привязалось. Последнее время его только и использовали что в шутку. Теперь, полагаю, шутки закончились. Так вот, я хотел сказать, что, конечно же, не все из нас живут в Нью-Йорке, примерно половина. Один получил точно такую же угрозу в Сан-Франциско. Некоторые из нас, живущих в Нью-Йорке, собрались и обсудили положение. Мы провели нечто вроде расследования, увиделись… с ним и поговорили. Он отрицал, что разослал угрозы. Нам показалось, что он забавляется в своей темной душе, хотя внешне оставался спокойным.