Викторьен Сарду - Черная жемчужина

— Ах, друг мой, если бы ты мог видеть в это время Сусанну… Это уже не была она, нет, это было какое-то новое создание и во сто раз прекраснейшее, если только это возможно… Глаза ее блестели, все лицо сияло. Она таким ангельским движением протянула мне обе руки.

«О! — сказала она, — это все, что я хотела знать, мой друг, и я так счастлива!.. Если вы подняли цветок на память обо мне, значит, вы уже тогда любили меня, а раз вы сохранили его до сих пор, значит, вы и теперь любите меня. Принесите мне завтра наш цветочек с голубыми крылышками… это для меня самый лучший подарок, какой вы только можете положить в свадебную корзинку!..»

— Друг мой! Когда я услыхал эти слова: « свадебная корзинка », я чуть было не лишился чувств… Я вскочил и, наверное, наделал бы каких-нибудь глупостей, но вошла ее мать. Я от души обнял эту добрую женщину и расцеловал ее дочь в обе щеки; это меня успокоило. Я схватил шляпу и бегом бросился домой, в надежде еще сегодня вечером отнести Сусанне цветок… Но проклятая гроза испортила все дело, и я отложил этот счастливый миг до завтра… И вот тебе вся история.

— Ах, Боже мой, — воскликнул Корнелиус, обнимая его. — Две свадьбы сразу!

Тут этот славный малый, подражая уличным мальчишкам у дверей церкви, принялся подбрасывать кверху свою шляпу и кричать:

— Да здравствует свадьба!.. Да здравствуют новобрачные! Да здравствует госпожа Бальтазар!.. Да здравствует госпожа Корнелиус!.. Да здравствуют их будущие дети!

— Да замолчи же, — сказал Бальтазар со смехом, зажимая ему рот. — Ты разбудишь Христиану…

— А, — сказал Корнелиус, понизив голос, — не будем будить Христиану; теперь покажи мне твой цветочек с голубыми крылышками, чтобы я мог им полюбоваться…

— Он спрятан, — сказал Бальтазар, — в маленьком стальном ящичке в моем секретере, вместе со всеми драгоценностями моей покойной матери. Я его вделал в хрустальный оправленный в золото и осыпанный черными жемчужинами медальон. Я еще сегодня утром любовался им. Он прелесть как мил… Вот ты увидишь!

Сказав это, он взял лампу, вытащил из кармана связку ключей и отпер дверь в кабинет…

Едва он вошел туда, как Корнелиус услыхал крик… Он вскочил с места… Бальтазар, весь бледный, показался на пороге:

— Корнелиус!.. Боже мой!..

— Да что такое? Что случилось? — воскликнул испуганный ученый…

— О, Боже мой!.. поди сюда!.. Взгляни!.. Взгляни!..

Бальтазар приподнял кверху лампу, чтобы лучше осветить весь кабинет…

То, что Корнелиусу пришлось увидеть, вполне оправдывало крик Бальтазара!.. Весь пол был усыпан различными бумагами, и их громадное количество легко объяснялось при виде двух зеленых картонов, вырванных из деревянной стойки и опрокинутых на ковер. Прибавьте к этому еще большой сафьяновый портфель, в котором Бальтазар держал свою корреспонденцию и который был также вскрыт, несмотря на стальной замок, и совершенно пуст, а несколько сотен писем было разбросано повсюду.

Но это была еще самая малая часть беды. При виде этого опустошения, в котором он еще не мог дать себе отчета, первым движением Бальтазара было броситься к секретеру. Он был взломан!.. Железный зам о к, впрочем, лучше воспротивился покушению, чем замок портфеля, и твердо торчал в своей скобке, но не имея возможности его вырвать, взломали крышку секретера. Все дерево около замка было буквально изломано в мельчайшие кусочки, и оторванный замок грустно висел, выставляя свои изогнутые и поломанные гвозди. Что же касается сдвижной крышки секретера, то она была на три четверти приподнята, чего было совершенно достаточно, чтобы рука могла обшарить все его ящички и разные уголки.

Но странное дело… Б о льшая часть ящиков, ничем не защищенных и заключавших в себе большие ценности в процентных бумагах, не были тронуты вором. По-видимому, он не дал себе даже труда отворить их. Все его внимание было обращено на тот ящик, в котором хранилось золото и серебро: приблизительно полторы тысячи дукатов, двести флоринов и маленький стальной ящичек, наполненный драгоценностями, о котором говорил Бальтазар. Этот ящик был вырван из своего помещения и совершенно пуст. Все исчезло, не оставив никакого следа: золото, серебро, драгоценности, и самым жестоким ударом для Бальтазара было то, что поднятый с полу стальной ящичек оказался также пуст и что медальон также исчез вместе со всеми остальными драгоценностями!..

Эта ужасная потеря, огорчившая его гораздо более, чем потеря денег, повергла его вместо первоначального столбняка в настоящий припадок безумия. Резким движением он отворил окно и изо всех сил принялся кричать: «Воры!»… Во всем городе по обыкновению поднялись бы крики: «Пожар!», если б этот первый крик не привлек отряда полицейских, отправленных для осмотра и приведения в порядок произведенных грозой разрушений. Они быстро подбежали к окну, в котором Бальтазар кричал, махал руками, не будучи в состоянии ничего объяснить толком. Все-таки их начальник г. Трикамп понял, что дело идет о каких-то украденных вещах. Попросив Бальтазара в собственном интересе как можно меньше шуметь, он поставил двух полицейских на улице для наблюдения за входами и попросил ввести его в дом, не будя никого, что и было немедленно исполнено Корнелиусом.