Игорь Трофимкин - Призрак с улицы Советской

И вдруг начались кошмары!

Сначала отворилась входная дверь, которую, как он хорошо помнил, сам закрывал на все замки. В дверях появились мужчина и женщина. Мужчина был бледен, губы его кривились.

Женщина наоборот была очень спокойной, и Митя поначалу даже не испугался, а удивился.

«Наверное, не туда зашли!», — подумал он и вдруг испугался. Но не гостей, а того, что они увидят их с Таней и расскажут родителям.

Женщина была в белой кофточке и белой юбке. Она посмотрела на него и приложила палец к губам. Потом села в угол на стул и стала печально-пронзительно смотреть на него.

— Таня, кто это? — спросил он и попытался подняться, но вспомнил, что и руки и ноги у него связаны. Тогда он испугался по-настоящему и хотел закричать, но Таня ловко залепила ему рот пластырем. Потом и она села на стул и стала внимательно следить за вошедшим мужчиной.

Здесь произошло нечто совсем уже невообразимое!

В квартиру вошли родители Мити.

Мать сразу закричала. Женщина в белой кофточке встала и, указав на них рукой, властно приказала:

— Убей подручных сатаны!

Мужчина с рычанием бросился на вошедших. Что было дальше, Митя не видел. Он только слышал, как еще пару раз пронзительно закричала мать, как кричал отец, потом что-то упало в соседней комнате, и в дверях снова появился мужчина. Он был весь в крови. Молча он пошел на Митю, и в этот момент раздался звонок в дверь. Мужчина вздрогнул, потом наклонился над Митей. Все тело пронзила страшная боль, но он еще успел увидеть, как распахнулась дверь, женщина в белой кофточке выскочила первой, за ней Таня и последним с ревом выбежал страшный мужчина. Еще он увидел, что в дверях появились соседи и Костик. После этого все померкло.

Трагические итоги наших попыток отловить маньяков потрясли меня настолько, что я не желал никого видеть и слышать целых полдня. Я ощущал себя так, словно у меня самого отняли все, что я любил, и, самое главное, уверенность в своих силах. Подонков была целая группа, а мы, идиоты, искали одного или одну, лишь подозревая, что, возможно, есть еще и мужчина.

Митя лежал в реанимации, но врачи обещали сохранить ему жизнь. Лезвие ножа прошло буквально в миллиметре от сердца. Мать Мити тоже, скорее всего, по мнению врачей, выживет, несмотря на шесть ножевых ран.

Отца спасти не удалось. Он скончался на месте.

Днем я все-таки связался с Кудрявцевым, который сказал, что уже составлены фотороботы всех троих преступников со слов соседей, хотя многого они, конечно, разглядеть не успели. Уехали убийцы на «девятке» красного цвета. Но разыскать машину пока не удалось. Номер не запомнил никто.

Митя не приходил в сознание.

Я от отчаяния решил искать гадальный салон или тайный притон свиданий. Объездил полгорода, чуть не вытряс души из всех своих агентов. Но нужного адреса установить не смог. Кстати, позвонил Акимыч и со свойственными одному ему спокойствием и мудростью заметил, что интересы наши в обоих делах вроде бы сошлись. И в деле Демидова, и в истории с маньяками-убийцами надо искать хорошо укрытые дома свиданий или фирму, которая занимается сводничеством.

Я осенил себя крестным знамением и понял, что путь у меня один: попробовать наведаться к старым знакомым, которые давно уже легализовались и стали солидными бизнесменами.

Первым я решил навестить Басаргина, но говорить об убийствах и зверствах маньяков поостерегся для начала.

Басаргин принял меня в офисе на Старо-Невском.

— Что привело мужественного сыщика к скромному бизнесмену?

— Герман Борисович, хочешь жить — умей крутиться. По старой дружбе я к вам. У друга моего жену увели. На иглу посадили. В порнухе стала сниматься.

— Что ты говоришь? Пакостное дело. Никогда не одобрял бизнес на бабах. Так ты хочешь другу жену вернуть или «отмщение аз воздам»?

— И то и другое. Мне главное сейчас найти ее. — Я рассказал Басаргину о звонке Демидову и его поездке в «Лукоморье».

— Да, брат Вячеслав, не знаю, что и сказать. Честно если, то я всю эту сутенерскую банду не люблю. В дружках никого из них не держу. Да и они моей дружбы не ищут. Это с одной стороны. С другой, хоть я и честный человек и дело мое чистое, но стучать даже на сволочей мне не с руки. Сам знаешь, как бывает. Вышел из машины, идешь домой чин-чинарем, а тебе в затылок — пулю. И никакие охранники не спасут.

— Нам ли с вами бояться, Герман Борисович. Я уж сколько лет с вами знаком, а чего-чего — страха не замечал.