Игорь Трофимкин - Призрак с улицы Советской

Но, увы, она не могла иметь детей. Она объездила все клиники страны, лечилась у гомеопатов, знахарок и колдунов.

Надежда готова была подарить мужу все, даже свою жизнь, но не могла подарить ребенка. А муж мечтал о мальчике. Таким образом в ее глазах каждый ребенок, особенно мальчик, стал олицетворением ее неспособности иметь детей. При жизни мужа она могла компенсировать это своей беспрерывной заботой о нем, но после его смерти исчезла даже такая возможность. И она возненавидела детей-мальчиков, всех мальчиков до шести лет. Убийства за ней не числились, слава Богу, иначе ее бы не выпустили.

После выписки она являлась к нам на контрольные осмотры. Говорила, что стала верующей, что постоянно просит у Бога прощения за свои грехи.

— Она была православной?

— Сначала да. Потом, после того как сюда понаехали иноземные проповедники, стала ходить в разные клубы и дворцы культуры. Мне кажется, ей нравилось, что ее никто не принуждает молиться, совершать обряды. Через некоторое время я заметил, что она становится все более фанатичной. Если не ошибаюсь, у православных такое состояние именуется «прелестью». Вот Курдяева все больше впадала в «прелесть», объясняя каждый свой шаг божественным откровением.

— Не понимаю, — признался я. — Она что, могла совершить любой поступок и объяснить его подсказкой свыше?

— Не совсем так. Она объясняла все, что с ней могло произойти и происходило, вмешательством свыше. К примеру, как-то она опоздала на прием на десять минут. Я, зная ее пунктуальность, решил, что она не придет. А поскольку Курдяева была последней, записавшейся на прием, я решил перед уходом домой попить чайку. Устал очень. Только я заварил чай, появилась Надежда Сергеевна и с ходу сказала: «Видите, доктор, как мне помогает Господь?! Меня задержали на работе, и я думала, что к вам сегодня не попаду. Но, во-первых, как только я вышла, подъехал мой знакомый на машине и привез меня сюда, а во-вторых, Господь подсказал вам попить чаю и дождаться меня».

— Скажите доктор, а не могло со временем случиться так, что она стала ненавидеть более старших мальчиков? То есть шло время, и воображаемые виновники ее несчастья росли и мужали вместе с ней?

— То есть вы хотите сказать, что если она в те времена ненавидела пяти-шестилетних детей, то по прошествии десяти лет должна так же сильно ненавидеть пятнадцати-шестнадцатилетних?

— Вот именно.

— Вряд ли. Это долго объяснять, но обычно навязчивые состояния, их характер остаются неизменными всю жизнь.

— Но вы потеряли из виду Надежду Сергеевну Курдяеву?

— Да, она куда-то пропала. Официально в жилконторе и в отделении милиции нам сказали, что она выписалась и уехала из Петербурга. Но я все-таки думаю, что вы ошибаетесь, потому что последние свои посещения диспансера, это было… пять лет тому назад, она была вменяемой, рассуждала совершенно здраво и не вызывала подозрений у врача, который ее осматривал.

— Это не вы ее осматривали в последний раз?

— Нет. Но перед вашим приходом я запросил из архива ее историю болезни и убедился, что так оно и есть, как я предполагал.

После ухода от Марченко я пробросил Курдяеву по адресному столу. Надежда Сергеевна Курдяева числилась выбывшей в Омск.

В отделе регистрации религиозных организаций мне надавали кучу адресов всевозможных религиозных общин, но нигде в числе их руководителей Курдяева или женщина с похожей фамилией не значилась.

Макс и Сергей были радостно возбуждены.

— Ну дают! Вот это герлы! — воскликнул Макс.

— Да уж, не наши школьные цыпы-дрипы!

— Ты с ней целовался?

— Спрашиваешь! Да она сама подставилась!

— Что делать будем? Надо хату искать! Они же… они же… — Сергей восхищенно покачал головой.

— Да нет проблем! Братан уматывает в Бельгию на какую-то выставку. Мастерская десять суток свободна.

— Так ведь там одна комната, — засомневался Сергей. — Может, они не захотят так… ну, все вместе…

— Не ссы в чулочек, там денюжка! — наставительно сказал Макс. — Такие герлы и не захотят?! Да им только давай!

Конечно, оба парня в глубине души побаивались предстоящего свидания. У обоих были мимолетные романы с одноклассницами, с телефонными звонками, сопением в трубку, свидания в местах, достаточно удаленных от школы и дома, чтобы не засекли ни одноклассники, ни знакомые взрослые. Но все это в счет не шло.

Девушки — Ольга и Лариса — были, во-первых, намного старше их, и уже одно это приводило их в священный трепет: если на них обратили внимание ТАКИЕ женщины, значит, они уже почти мужики. Вместе с тем оба парня побаивались в глубине души: «А вдруг не справлюсь?» Но все перевешивало чувство невероятного внутреннего волнения от предстоящего акта приобщения к клану мужчин. Ведь Лариса и Ольга, с которыми парни случайно познакомились в электричке, возвращаясь с дачи, совершенно недвусмысленно дали понять, что они вышли из того возраста, когда с понравившимися парнями ходят, взявшись за ручки.