Найо Марш - Убийца, ваш выход! Премьера (сборник)

— Нет, насколько мне известно.

— Что касается вашего присутствия в ложе, то свидетелем в данном случае была публика. Если я не ошибаюсь, девятьсот человек.

— Да, был аншлаг, несмотря на потуги двух актеров испортить мою пьесу, — ответил доктор, закладывая в ноздри большую порцию нюхательного табака.

— Вас кто-нибудь навещал в ложе?

— После первого акта никто. Потому что я заперся. — Доктор с шумом втянул табак. — Терпеть не могу компанию.

— Во время спектакля вы заходили за кулисы?

— Конечно. В двух антрактах. Главным образом, чтобы увидеть эту девчонку.

— Мисс Тарн?

— Ее. Опрятная малышка. И будет хорошей актрисой. Если только ее не испортят эти ничтожества, которые теперь правят нашим театром. В широком смысле слова, я имею в виду.

— В антрактах вы заходили в гримерные?

— Я заходил в кабинет в конце коридора. Хотите, называйте его гримерной.

— И когда вернулись в ложу?

— Как только подняли занавес.

— Понятно. — Аллейн задумался. — Доктор Разерфорд, вам известен некто по имени Отто Брод?

Доктор довольно громко охнул. Его глаза выпучились, ноздри раздулись. Затем он оглушительно чихнул. Носового платка под рукой не было, и он воспользовался нижней частью рубашки, открыв беспорядок, царивший у него ниже талии.

— Отто Брод? — повторил доктор, глядя на Аллейна поверх подола рубашки. — Никогда о таком не слышал.

— Говорят, его корреспонденция представляла определенную ценность, — туманно намекнул Аллейн.

Доктор мотнул головой:

— Не понимаю, о чем идет речь.

Аллейн решил оставить Отто Брода в покое.

— Думаю, вас не удивляет, что я уже наслышан о событиях последних нескольких дней. Что касается репетиций и изменения в составе исполнителей.

— Вот как? Тогда вам, наверное, известно, что мы с Беном ужасно скандалили каждый день. — Доктор сделал широкий жест. — Если вы ищете мотивы, то их целый вагон. Мы ненавидели друг друга. Но я бы сказал, что из нас двоих более склонным к убийству был он.

— Скандалы имели отношение к роли, которой лишилась его племянница?

— Не только это. По существу, наши стычки являлись яркими проявлениями взаимной антипатии. Но главным образом я был недоволен его игрой в моей пьесе и не переставал требовать, чтобы его племянницу вернули к ее убогому существованию в том жалком театрике, откуда она пришла, и поставили на роль эту девочку.

— И вы в конце концов, кажется, победили?

Доктор махнул рукой.

— Разве это победа?

Аллейн посмотрел на доктора в упор.

— Вы не возражаете, чтобы вас обыскали?

— Зачем?! — воскликнул доктор, вскакивая с кресла.

— Кстати, — сказал Аллейн, — как медик, что вы скажете относительно удара, который накануне смерти Беннингтон получил в скулу? Он мог после этого потерять сознание? Если учесть состояние алкогольного опьянения.

— А кто говорит, что он получил удар в скулу? Это, наверное, у него гипостатическое изменение цвета. — Доктор Разерфорд уставился на подошедшего к нему Фокса. — Чего вы хотите?

— Будьте добры вынуть руки из карманов, сэр.

— «Смотри не позволяй, чтобы нас, ночную гвардию, обзывали дневными грабителями».

С этими словами он послушно вынул руки из карманов, при этом их вывернув. Оттуда к его ногам полетели различные предметы: карандаши, табакерка, бумажные листки, коробочка с таблетками, программка спектакля, записная книжка и наполовину съеденная плитка шоколада. Над этой коллекцией витало облачко нюхательного табака. Фокс, наклонившийся все это собрать, вдохнул табак и начал чихать. Доктора одолел приступ беспричинного смеха, и он затопал на месте, сминая свое рассыпавшееся имущество.

— Мистер Разерфорд, — твердо произнес Аллейн, — я был бы вам безмерно благодарен, если бы вы перестали вести себя как клоун. Пожалуйста, не надо топтать свои вещи.

Доктор вернулся в кресло и с брезгливым видом очистил с подошвы ботинка прилипшую шоколадку.

— Да горите вы огнем! Из-за вас, черт побери, пропала унция лучшего рэпи, самого крепкого нюхательного табака.

Фокс собрал с пола рассыпанные вещи доктора, отложил в сторону. Затем соскреб с его подошвы частицы раздавленных таблеток и нюхательного табака. И отправил их в конверт.

— Полно стараться, Доберри, — проговорил Разерфорд, неодобрительно глядя на него.

Аллейн встал, возвышаясь над сидящим доктором.

— Думаю, вам пора с этим кончать.

Доктор промолчал, состроив нелепую гримасу.

— Мистер Разерфорд, — продолжил инспектор, — вы разыгрываете комедию, ломаетесь, но, заверяю вас, неубедительно. Это все плохо пахнет, похоже на отвлекающий маневр. Позвольте мне сказать, что Беннингтона действительно ударили по лицу. Мы знаем, кто и когда это сделал. Ссадину он потом замазал гримом. Я хочу, чтобы вы пошли со мной. Где ваш пиджак?