Елена Михалкова - Ваш ход, миссис Норидж

– Ах, дорогие мои, люди глупы, жадны и ленивы.

Это критическое замечание принадлежало Эстер Эббервиль. Беседа шла вечером в гостиной, где собрались обитатели «Совиных дубов».

Миссис Норидж оторвалась от книги, заинтересованная этим высказыванием. Она не слышала, с чего начался спор, но могла догадаться, кто невольно спровоцировал его.

Лорин Грант.

Имя это девушка выбрала себе сама. Звучный псевдоним для будущей великой художницы! Пока же Лорин, закусив светлый локон, малевала пейзажи в стиле сентиментализма и воспевала «милые радости бытия» в портретах фермерских детей и щеночков.

Пригласила ее, разумеется, Эстер. Лорин была дочерью одной из ее многочисленных подруг. Девушка приехала на пару недель, а задержалась на два месяца, очарованная и хозяйками, и ландшафтами, и старым романтичным поместьем… И, может быть, Реджинальдом Кларком.

Реджинальд, как и полковник Деррик Стюарт, был родственником Эббервилей. Но таким дальним, что нить родства трудно было проследить: она терялась в скоплении тетушек, дядюшек, кузенов и престарелых кузин. В свои двадцать пять Реджинальд имел одно страстное увлечение: он был влюблен во все, что летает, поет и добывает червей и букашек.

В доме за ним закрепилось шутливое прозвище «Птицелов». С раннего утра Реджинальд уходил скитаться по окрестностям с блокнотом и альбомом, возвращаясь иной раз только к вечеру. Он писал книгу о повадках мухоловок. «Люди постыдно мало знают о мухоловках! – твердил юноша. – Мой долг – рассказать всем об этих птицах!»

Реджинальд и сам напоминал птицу. Горбоносый, в очках, с тонкими чертами красивого лица, он вызывал желание рассмотреть его поближе.

Миссис Норидж пару раз замечала взгляды, которые Лорин бросала на юношу. В ее присутствии ироничный Реджинальд явно начинал робеть. Негласный договор запрещал обитателям поместья отпускать шуточки в адрес художницы и Птицелова. Этому правилу следовал даже полковник, называвший себя грубияном.

– Люди – это сосуд света! – пискнула Лорин.

Эстер рассмеялась.

– Глупы, жадны и ленивы, – повторила она. – Именно поэтому стоит заниматься их образованием. Источник всех бед – невежество!

Флоренс оторвалась от вышивки и приподняла очки.

– Хочешь сказать, дорогая, если выучить всех на свете людей, они станут умны и добры?

– Именно так!

Тихий необидный смех был ей ответом.

– Ах, Эстер, ты куда больший романтик, чем наша дорогая Лорин. Люди всегда и везде неизменны.

– Ты предлагаешь никого не учить?

– Вовсе нет! Молодежь должна быть чем-то занята. Пусть собираются вместе. Это полезно – наблюдать себе подобных.

Дверь распахнулась, и в дверях возникла кухарка.

– Ужин скоро будет, – хрипло объявила она. – Мэри уже накрывает в столовой! Не вздумайте задержаться, чтобы бараний бок не остыл! Иначе худо вам будет!

Завершив это выступление демонстрацией красного кулака, Эйрин О’Коннел исчезла за дверью.

– Эта баба становится все развязнее! – возмутился полковник. – Никто не поверит, если рассказать. Что это за жест? Мы тут все свои люди, но окажись среди нас посторонний… Бог знает что могут люди подумать!

– Пусть думают, – разрешила Эстер. – Если мы выгоним эту ирландскую чертовку, она спустя час устроится на новое место…

– …где ей и платить будут больше, чем у нас, – вставила Флоренс.

– …а мы останемся без великолепной кухарки. Не вы ли, мой дорогой, расхваливали на днях ее ростбиф?

Полковник нехотя признал, что ростбиф был даром богов.

– Вот видите! Нам приходится мириться с ее чудачествами.

– Она вас с этими чудачествами зарежет как-нибудь ночью, помяните мое слово, – проворчал полковник.

– Ах, ничего вы не понимаете, Деррик!

– А вот я понимаю, – весело заметил Реджинальд. – Бешеная кухарка – такая же неотъемлемая часть этого дома, как…

Он осекся и испуганно прижал ладонь к губам.

Эстер бросила быстрый взгляд на Флоренс и тяжело вздохнула.

– Как проклятие Кошачьего Короля, вы хотели сказать. Продолжайте, раз уж начали.

– Простите!

– Но ведь это так увлекательно! – воскликнула Лорин. – Ни у кого больше нет такого удивительного проклятия!

Флоренс встревоженно поглядела на сестру и выдохнула:

– Прошу вас, давайте не будем об этом!

Повисло тягостное молчание. Реджинальд подбирал слова извинения, Лорин сидела красная, как вареный рак. Только полковник невозмутимо поглядывал на часы, дожидаясь, пока пробьет час знакомства с бараньим боком.