— Что-нибудь с ребеночком? Он здоров?
— Знаешь, в моей практике редко встречаются такие крепыши, — улыбнулась Лидия Ильинична. — Ваш мальчишка — настоящий богатырь.
— А что же тогда? — недоумевала Катя.
— А ты не догадываешься? — Егорова сняла очки и с силой потерла усталые глаза с красноватыми прожилками и села напротив.
Катя покачала головой.
— Даже не знаю, как тебе сказать… В общем, пару дней назад к нашему главному пришел некий мужчина. Скажу сразу, что ни имени, ни фамилии его я не знаю. Начала и конца этого разговора я не слышала. Но речь шла о ребенке Наташи. Этот человек что-то говорил о том, что отдавать мальчика твоей сестре ни в коем случае нельзя. Якобы вы и так живете впроголодь, условий для нормального развития малыша не имеете. Квартира у вас маленькая, а зарабатываешь в семье только ты.
— Ну и что? Места всем хватит, а я могу устроиться на вторую работу… — жаром возразила Катя.
— Да дело-то не только в этом, — прервала Егорова с досадой. — У него, Катя, на руках были документы, из которых было видно, что ты больна. У тебя ведь астма?
Катерина кивнула.
— Так вот. Этот мужчина предлагал свои услуги по устройству ребенка в другую семью. Якобы у него есть необходимые связи, и он может поспособствовать тому, чтобы мальчика усыновила весьма состоятельная, но бездетная пара.
Тут Катя почувствовала, что сердце как будто остановилось, забыв о том, что нужно биться, руки похолодели, горло перехватило, и она почувствовала, как начинает задыхаться.
— Эй, милая, где твои таблетки? — заволновалась врач. — Быстро давай!
Катя трясущимися руками впрыснула себе в рот дозу лекарства из маленького белого баллончика, дыхание постепенно выровнялось.
— Ну, так-то лучше, — выдохнула Лидия Ильинична, — напугала-то! Может, водички дать? Бледная ты как смерть. Давай я тебе давление померяю.
Катя, тяжело дыша, покачала головой.
— А откуда вы об этом узнали? Он и к вам тоже приходил?
— Нет, Катюша, не приходил.
— Тогда как?
Егорова смущенно пожала плечами.
— Видишь ли, в тот день я пошла подписывать заявление на отпуск. Дверь кабинета была прикрыта не полностью, думаю, сквозняком распахнуло. А секретарши Ларочки на месте не оказалось. Вообще-то, у меня нет привычки лезть в чужие дела, но тут все получилось случайно. Сначала я не прислушивалась к разговору, но потом, когда прозвучала ваша фамилия, поняла, что речь идет о Наташе.
— Вы его видели, этого мужчину?
— Нет. Чтобы не вызвать подозрения, я ушла, не дожидаясь конца беседы.
— Как же так? Как же так? Но ведь они не имеют права отбирать ребенка у матери! — потерянно повторяла она, с отчаянием глядя на пожилую женщину в белом халате, которая сейчас почему-то говорила такие страшные, невозможные вещи. А может ей просто послышалось? Может она не так поняла? Как это — в другую семью?! Их мальчика?! Их Алешеньку?!
— А вот так, Катюша, — грустно развела руками Лидия Ильинична. — Не мне тебе рассказывать, что в нашей стране законы устанавливают люди со связями и деньгами, а у этого «заботливого» дяди, насколько я поняла, и того и другого в избытке.
— Господи, но зачем ему все это?! И откуда он узнал про нас?
Лидия Ильинична пожала плечами.
— Кто знает, Катюша. Это бизнес. В наше время, как это ни страшно звучит, товаром является все. Даже дети.
— А что сказал главврач? Он должен был заступиться за Наташу, ведь это незаконно!
Лидия Ильинична горько усмехнулась. Какое-то время она словно раздумывала, говорить ей то, что знает, или нет. Но, встретив растерянный и отчаянный взгляд сидящей напротив Кати, наконец решилась.
— Это, конечно, нарушение профессиональной этики, но мне уже, честно говоря, плевать. Наш Козырев — скотина редкостная. Ему было обещано скорое повышение по службе и заплачены очень солидные деньги. Поэтому могу предположить, что он приложит все силы к тому, чтобы все произошло именно так, как хочет его благодетель.
— А вы? — в отчаянии, цепляясь за последнюю соломинку, спросила Катя. — Вы же можете поговорить с этим вашим Козыревым!
Лидия Ильинична встала и подошла к шкафчику с лекарствами. Достав оттуда маленький пузырек, она накапала в стакан несколько капель темной пахучей жидкости, запила водой и отрицательно покачала головой.
— Но почему?!
— Мне, Катюша, уже слишком много лет, — невесело улыбнулась Егорова. — По-хорошему, я уже пять лет как на пенсии. Думаю, Козырев предполагал, что я могу стать помехой, а потому мне было предложено тихо и мирно уйти на покой. Сегодня мой последний рабочий день в этой клинике. Да и в противном случае, чем бы я могла быть вам полезна? К сожалению, ситуация очень нехорошая и простого выхода из нее не найти.
Читать дальше